Жест, которым сопровождались слова, не нуждался в переводе.

Светловолосый человек кивнул и тряхнул поводьями. Всадники шагом проехали мимо стражников, свернули на пустынную по утреннему времени улицу, что уходила к центру города.

– Нет, больше не могу! – громко заявил гном, когда ворота и охранявшие их гоблины скрылись из виду. – Чтобы Гундихар фа-Горин еще раз взобрался на это гнуснейшее животное? Нет, никогда! Дальше пешком.

И он неуклюже, сопя и пыхтя, начал слезать с лошади. Застрял ногой в стремени и едва не упал.

– Зарекалась сорока воровать. – Девушка улыбнулась, тряхнула светлыми волосами, и стало видно, что в них поблескивают белые прядки. – А где, Рыжий, кстати? Куда он исчез?

– Мяу. – Пушистый кот появился из воздуха рядом с гномом.

Морда у зверя была недовольная, усы воинственно торчали.

– Зря беспокоишься, Саттия. Куда пропал, оттуда и появится. – Светловолосый мягко улыбнулся. – Я бы тоже, клянусь Селитой, прошелся пешком. Надоело в седле сидеть. Бенеш, ты как?

Веснушчатый, на чьем лице застыло отстраненное, мечтательное выражение, заморгал, завертел головой.

– А… да? Что?

– Я спрашиваю, не хочешь ли ты пройтись? – сказал светловолосый.

– Я? Мне все равно, да… – отозвался Бенеш. – Хотя можно и пешком. Теперь ведь не обязательно в седле сидеть? Да, Олен?

Светловолосый кивнул.

– Мужики, – с неодобрением проговорила Саттия, глядя, как ее спутники спешиваются. – И желания у вас простые, мужские. С седла слезть, чтобы задницу не натирало, поесть и поспать. А я вот эти дни только и мечтала о том, чтобы вымыться. Кажется, что грязью и потом насквозь пропиталась… Самой противно!

Четверо всадников провели в дороге двадцать дней. За это время они проехали от затерянного в предгорьях пика Тохрот поселка магов до Фераклеона, лежащего на берегу моря. Оставили позади сотни миль степи, ночевки у костра на холодном ветру, переправу через разжиревшую от осенних дождей Адырью. Тогда едва не утонули в жидкой грязи, еле-еле спаслись.

Вчера вечером не успели к закрытию ворот и ночевали у реки, вместе с также припозднившимися купцами.

– Противно – камни зубами грызть, ха-ха, – заметил повеселевший гном. – От грязи еще никто не умирал. Отыщем какой-нибудь постоялый двор, отмоем тебя как следует. А вот поесть нужно прямо сейчас, это ты верно сказала. И пива выпить. Интересно, в такую рань что-нибудь открыто?

– Сейчас узнаем. – Олен поправил пояс с мечом и взял лошадь под уздцы.

Спутники двинулись за ним, кот нехотя побежал следом. Но на первом перекрестке свернул в сторону и исчез.

Улочки Фераклеона были узки и застроены типичными гоблинскими домами – каменными, с плоскими крышами и узкими окошками. Сточные канавы благоухали не хуже и не лучше, чем в людских поселениях, в голубовато-палевое небо поднимались тонкие струйки дыма.

Обитатели города просыпались, топили печи. Из жилищ доносились голоса, ветер нес аромат свежих лепешек и горячего нола.

Часто встречались лавки, пока закрытые, но, судя по размерам и ярким вывескам, очень богатые. Грохотали по мостовой телеги-бочки водовозов, спешили к ним хозяйки с ведрами в руках.

Местные гоблины явно отличались куда большим ростом, чем их северные и западные сородичи.

– Надо же, какие высокие, – удивленно сказал Бенеш, когда они обогнули телегу, вокруг которой толпились гоблинки. – И чешуи на локтях нет…

Длинные белые платья с вышивкой, но без рукавов, позволяли видеть руки женщин до самых плеч.