Как ни крути, а забравшимся далеко в шеварийскую глубинку герканцам срочно нужно было разжиться достойной и в то же время неброской по меркам подземелья одеждой. К счастью, Аламез знал, как ее раздобыть и, главное, где. Фактически, он уже сделал большую часть дела, убив четверых беспечных мастеров. Теперь ему только оставалось завершить начатое и стянуть с бездыханных тел рубахи, башмаки, портки, диковинно пестрые подвязки и прочие смешные части одежд, которые безумные шеварийцы считали красивыми и изящными.

Никакой трудности это не представляло, благо что неуместной на войне брезгливостью Дарк не страдал и к мародерству, в отличие от большинства людей его положения, то есть рыцарей, относился весьма и весьма положительно. Высокородные воители на службе у любого короля частенько с презрением отзывались о тех, кто собирал на бранном поле трофеи. Тем самым они пытались подчеркнуть величие и благородство своих возвышенных натур, но на самом деле проявляли красивыми речами лишь аристократическое чистоплюйство и смехотворное ханжество. Ведь им самим, конечно же, не было нужды мараться, обшаривая мертвецов и стаскивая с них не запачканные кровью одежды. За них эту грязную, но очень доходную работу всегда выполняли оруженосцы, денщики и прочие слуги. Самим же рыцарям победившей в сражении стороны оставалось лишь разделить собранные и уже отчищенные от крови и грязи трофеи, то есть решить, что оставить себе, что продать неотступно следовавшим за войсками маркитантам и что из добытого милостиво даровать своим людям, которые, собственно, и месили за них грязь, раздевая окоченевшие тела умерщвленных врагов да отрубая ради колец с перстнями пальцы у трупов. В общем, поскольку верной челяди у Аламеза не было, то презренным мародерством ему пришлось заняться самому. Впрочем, Дарк не испытывал даже мало-мальского отвращения к этой работе. Она была для него делом привычным, естественным и ничуть не более зазорным, чем убийство солдат противника, как в честном бою, так и при нападении тайком из засады.

Покинув звериную нору на этот раз менее изощренным и рискованным прыжком, Аламез сразу же направился к костру, возле которого остывали так и лежащие в прежних позах шеварийцы. Послушные горняки добросовестно исполняли его указание, усердно долбя скалу и не глазея по сторонам. Они даже на минутку не отвлеклись, чтобы аккуратно уложить рядком трупы бывших хозяев да привалить их сверху камнями. Такое бездумное послушание не только поражало, но и угнетало. Покорность рабов всегда встречает непонимание в сердце любого вольного человека, не готового беспрекословно подчиняться чужой воле, но и не желающего самому принуждать других.

Стараясь не смотреть в сторону тружеников, вызывающих у него лишь жалость да искреннее сожаление, что с таинственным кланом Мартел еще не покончено, Дарк приблизился к трупам вплотную и навскидку, пока не дотрагиваясь до тел, а только их осматривая, оценил, насколько одежды убитых пригодны для носки. Платья двух мертвецов абсолютно не пострадали в результате его внезапного нападения. Смертельный яд мгновенно сделал свое дело, и шеварийцы умерли, не успев подпортить платьев, то есть не разорвав от резких движений по швам рукавов, не продрав нелепые черные чулки на пестрых лентах-подвязках. Впрочем, если бы это даже и случилось, то небольшие повреждения одежды ничуть не вызвали бы подозрений и не сказались бы на успехе маскировки. Как известно, во время работы, тем более в карьере, немудрено и рукав порвать, и штаны на коленках разодрать.

Таким образом, платья для пока еще находившихся в далеко не лучшей физической форме спутников без особых трудов были найдены, их оставалось лишь быстренько снять с бездыханных трупов и донести до убежища. Что же касалось третьего шеварийского платья, предназначенного для самого Аламеза, то дела были не столь хороши, как хотелось бы. Третий шевариец упал прямо в догоравший костер, затушив его собственным телом. Верхние одежды, что кожаная куртка, что штаны, оказались сильно обожжены и, похоже, безвозвратно испорчены.