– Здрав будь, молодец, – басом проговорил гость, оглядывая замершего Илью. – Узнал, что к Федьке родственник приехал, вот и решил заглянуть. Вы уж не обижайтесь на старика за любопытство.

– Какие могут быть обиды? – развел руками Илья, кивнул на стулья. – Присаживайтесь, позавтракаем вместе.

– Спасибо, мил человек, только я уже давно позавтракал, так посижу, да, может, за компанию чайку с медом похлебаю.

Дед присел напротив, все еще разглядывая Илью, и тому на мгновение стало неприятно: впечатление было такое, будто его разобрали по винтикам и вновь собрали, прощупав каждую косточку, каждую клеточку, прочитали мысли и определили, кто он есть и что может. Словно почувствовав перемену в настроении Пашина, дед отвел взгляд.

– Впервые в наших краях?

– Первый раз, – кивнул Илья. – Все никак не мог вырваться, хотя и живу, можно сказать, рядом.

– Надолго к нам?

– Поживу дня три, на озеро схожу, в Новгороде побываю. Город древний, красивый, а я, к стыду своему, в нем еще не бывал, хотя всю Россию-матушку исколесил.

– Да, Новгород город древний, – согласился дед Евстигней. – Еще за две с половиной тысячи лет до рождения Христова поставлен великим князем Словеном. Тогда о Москве слыхом не слыхивали, хотя поселения в том месте уже были. А ты к нам по делу или отдыхать прибыл, Илья Константинович?

Илья перехватил острый, с проблеском иронии, взгляд деда и понял, что тот знает не только его имя и отчество, но и то, зачем он появился в Парфино.

– Извините, не ведаю, как вас по батюшке величают…

– Евстигней Поликарпович. Да ты зови меня просто дедушкой, меня так все кличут.

– Дедушка, вы случайно не знаете… не знали Марию Емельяновну Савостину?

– Знал, – нахмурил седые брови старик. – Царствие ей небесное, мученице. Не смог я ей помочь.

– Чем?

– Дела давно минувших дней. А ты откуда ее знаешь, мил человек?

Взгляд старого волхва действительно напоминал рентген, так что Илья с трудом удержал себя от признания. Ответил уклончиво:

– Да так, слышал кое-что. Говорят, она много лет провела в скиту на берегу озера Ильмень.

Старик пожевал губами, не сводя глаз с лица Ильи, нагнулся над столом.

– Много чего говорили о бабе Марье… а ты часом не получал от нее весточки?

Илья едва не поперхнулся чаем, медленно вытер лицо полотенцем, раздумывая, что сказать в ответ, и услышал виноватое:

– Это я надоумил старую написать тебе письмо, Илья Константинович. За то и пострадала. И ты можешь пострадать, если возьмешься сделать то, что она просила. Так что подумай, прежде чем увязнешь по уши.

– Вы хотите, чтобы я отказался?

– Я не хочу, чтобы пострадал невинный человек.

Не вижу логики, хотел сказать Илья, зачем же тогда надо было писать письмо, вызывать сюда этого самого «невинного» человека? Но вслух ничего не сказал, задумался, разглядывая перед собой на деревянной столешнице сучок в форме солнышка с лучами трещин, чувствуя на себе изучающий взгляд старика. Наконец поднял голову.

– Думаю, что справлюсь с любой напастью. Хотя с чертовщиной еще не связывался. А Марию Емельяновну жрецы убили?

Дед Евстигней усмехнулся, откинулся на спинку стула, прикрыл глаза веками, прислушиваясь к чему-то, снова посмотрел на гостя Федора Ломова.

– Рассказывай, сынок.

– Что рассказывать? – слегка растерялся Илья. – Это вы должны мне все рассказать, что тут у вас творится. А я что… ну, получил письмо… прочитал о странном Боге по имени Морок…

– Морок не Бог – демон.