После 1934 года в истории Лох-Несса наступил перелом. Почти четверть века ничего не происходило.

Затем, как гром с ясного неба, грянула книга Констанции Уайт: «Больше, чем легенда: История лохнесского чудовища» (1957). Как видно из названия, миссис Уайт, хотя сама никогда монстра не видела, была одной из самых страстных его поклонниц. Гулд двигался в направлении, которое он сам считал научным. Миссис Уайт же привлек другой подход, более анекдотический, разговорный. Она ощущала, что бессмысленно переубеждать скептиков, и поэтому там, где дело касалось наблюдений, признавала, что «в них недостает таких деталей, как личность наблюдателя и указание на точное место». Как Кембелл, Сталкер и Гулд, она имела собственных звезд-очевидцев. Самым великим открытием миссис Уайт был голландец Каунт Бентинк, единственный, кто видел, как изо рта чудовища вырывается пар. Каунт написал миссис Уайт, что он посещал Лох-Несс трижды, каждый раз приезжал на две недели и удостоился чести видеть монстра «в целом семь раз».

Миссис Уайт осознавала, что бдительный читатель может заметить «некоторые несоответствия» в том, как чудовище описывали очевидцы. Она со всей страстностью объясняет, что это значит лишь то, что очевидцы описывали разных чудовищ — «самцов, самок, старых и детенышей» (и, конечно же, выпускающих пар и не умеющих этого делать). Затем миссис Уайт упрямо продвигает заново толкования Гулда. Но Гулд ясно сознавал, насколько смертельным аргументом против него является утверждение, что, если чудовища жили в Лох-Нессе веками, от них должны были остаться следы и кости. Сам он решил, что «неправильно» считать, будто бы существо родилось в озере. Для него все было проще: морской змей (который, увы, не мог быть плезиозавром и ему ничего другого не оставалось, как быть гигантским тритоном) проплыл одной влажной ночью реку Несс и оказался запертым в озере. Гулда не слишком интересовали сообщения-анекдоты о встречах с чудовищем до 1933 года. Он замечает: «Хотя они и занятны, но не могут считаться ценными свидетельствами». Также он весьма холодным тоном сообщает, что «не имеет ни времени, ни желания» обсуждать эпизод с водной тварью из «Жития святого Колумба» Адамнана. Подобным образом он расправляется и с фольклорной традицией горцев, их легендами о «водной лошади»: «Такие сказки, без сомнения, представляют большой интерес для фольклористов; но для меня они не имеют большой ценности — за исключением того, что вызывают у других подозрения, будто бы все истории о „лохнесском чудовище“ — лишь возрождение древнего, глубоко укоренившегося суеверия».

Миссис Уайт до подобного малодушия не опускалась. Именно она заложила основы изучения «устной традиции» о монстре, результаты чего приведены в ее книге.

«Больше, чем легенда» оканчивается пламенным воззванием: «Когда-то правда станет известна. Почему же не начать исследования уже сейчас?» Этот призыв не пропал втуне, нашлись благодарные уши. Книга сама по себе возродила чудовище, вдохновив новое поколение наблюдателей устремиться на север и озирать сказочные воды озера.

Но прежде чем грянули сенсации 60-х, на сцену вышел еще один персонаж. Это был доктор Морис Бертон — человек, чье имя предали анафеме все монстролюбы, человек, который всем им нанес смертельное оскорбление. Он изменил им: из поклонника стал хулителем. А всего хуже было то, что Бертон являлся профессиональным зоологом и влиятельным автором, критиком, от мнения которого не так-то просто было отмахнуться.

Не очень ясно, что побудило Мориса Бертона написать «Неуловимого монстра: анализ свидетельств из Лох-Несса» (1961). Бертон был очарован загадкой озера с самого начала. Годами он лелеял гипотезу о гигантском морском угре, но сменил свое мнение после прочтения «Больше, чем легенды».