Маша надулась и поджала губы.
— В целом идея мне нравится, — решил я не злить дальше внучку беролака. — За эти картины и статуэтки со стульями можно будет у Москвы получить какие-нибудь преференции.
— Заодно можно напасть там на штаб и забрать документы, чтобы передать москвичам.
— Так они нам на шею совсем сядут, — покачал головой Прохор. — И ножки свесят.
— Как-нибудь разберёмся и с этим, — пообещал я. — Уверен, что в Москве хватает умных людей, которые сравнят результаты и потери при наступлении на фронте с нашей помощью и без неё, своими более ранними операциями. И доведут эту информацию до правительства. А сейчас давайте подумаем, когда и кто пойдёт в Минск.
* * *
Двадцать три полуэльфа-оборотня, Мария, я и наёмники-шоульцы. Таким был состав отряда, который отправился в столицу Белоруссии. До города добрались на «попутках» в виде немецких грузовиков и не только. С помощью ментальных чар немцы признавали в нас тех, кому никак не откажешь в просьбе взять в кузов и кабину. А потом благополучно про нас забывали. Патрули, которых на удивление оказалось очень много, отдавали мне честь, «прочитав» что-то очень важное на моей пустой ладони. И всё бы хорошо, но сильно досаждала начавшаяся на днях распутица. Грязь, вода, ледяная каша, лёд на дне в лужах, огромные колеи и ямы. Волей-неволей оборотням приходилось вылезать из машин и толкать их, когда те застревали. Дважды технику вытаскивали военнопленные. Их на дорогах оказалось очень много. Они убирали снег с проезжей части, из кюветов, чистили придорожные канавы, укрепляли дорогу досками, жердями и местами камнями. Чуть позже я узнал, что в конце февраля немецкое командование выпустило приказ и инструкцию, как минимизировать последствия распутицы. Выполнением инструкции пленные как раз и занимались.
Я, Гнарг, Прохор и Иван Семянчиков пошли на встречу с Тишиным и Гансом, который решил составить ему компанию. Подозреваю, что у него опять какие-то трудности с соплеменниками или появились планы, которые он попросит меня решить. Остальные ушли в гостиницу.
— Вроде бы здесь, — сказал Иван, кивнув на вывеску на немецком, она сообщала, что на первом этаже располагается ресторан. Рядом с двойными стеклянными дверьми, у которых стоял пожилой швейцар, имелась фанерка с надписью, которая гласила, что вход разрешён только немцам и их спутницам.
— Здесь, здесь, — закивал Прохор и вопросительно посмотрел на меня. — Пошли?
— Угу.
— Willkommen, meine Herren Offiziere, — поздоровался с нами швейцар, проворно открыв двери. Судя по акценту, это был местный житель. Ещё одного увидел в гардеробной, куда мы сдали шинели и фуражки.
Внутри было всё без особых изысков. Простые столы с матерчатыми скатертями, деревянные стулья, занавески на окнах, несколько люстр с электрическими лампочками и хрустальными подвесками. В зале между столиков ходили несколько женщин и мужчин в белых фартуках и с подносами в руках. Единственное, что выделялось в ресторане — комнатные растения. Различных цветов в горшках и кадках, на полу, на стенах и на маленьких столиках было очень много.
У стены на круглом столике стоял граммофон, из которого лилась приятная песня на немецком, исполняемая певицей.
За одним из столиков сидели Тишин с Майером, оба в офицерской форме.
— День добрый, герр Киррлис, — первым приветствовал меня штабсинтендант.
— Здравствуй, Киррлис, — следом поздоровался Тишин.
Прочим он кивнул, а немец и вовсе проигнорировал моих спутников.
— Здравствуйте, — ответил я им, опустившись на стул за их столик. Наёмник и оборотни заняли соседний. |