Свои силы я разделил на три ударных группы. Первая атаковала в районе Могилёва. Вторую возглавил я в направлении Борисова. А третья наступала немного южнее Полоцка. Как и в прошлое наступление, когда я освобождал свои земли, задачей дружины был прорыв вражеской обороны, уничтожение организованных очагов сопротивления, где используются танки и орудия, и выдавливание немцев на запад путём создания видимости окружения. На Красную Армию возлагался захват и удержание новых позиций, создание собственной линии обороны, окружение и блокирование самых упорных и фанатично настроенных фашистов, отказавшихся отступать, сдерживание контрударов противника и всё в том же духе.

 После, когда линия фронта установится, дружинники будут вести разведку, выискивать группы фашистов в лесах и болотах в тылу Красной Армии и либо самостоятельно те уничтожать, либо наводить на них советских солдат. Наездники начнут контролировать небо, искать немецкие батареи и бронетехнику, а также громить с воздуха подкрепления на марше, перебрасываемые немцами из тыла.

 За час я вычистил полтора километра фронта немецкой первой и второй линии обороны. Сейчас здесь раскинулось сплошное чёрное пожарище, столбы дыма от горящих ДЗОТов, ДОТов, блиндажей, деревянной обшивки стенок траншей и прочего горючего материала. Местами рвались патроны и снаряды, создавая видимость ожесточённой перестрелки. Несколько миномётных и две гаубичных батареи, расположенные далеко за второй линией, уничтожили наездники на грифонах.

 Бои шли на фронте протяжённостью более трёхсот километров. За сутки мои дружинники и советские войска продвинулись на многие километры. Были освобождены десятки деревень и сёл, несколько некрупных городков. Освобождён Борисов, Верхнедвинск, на улицах Могилёва добивались последние очаги сопротивления гитлеровцев. Линия фронта подошла к Минску, до которого оставалось менее шестидесяти километров. В двух «котлах» оказались около тридцати тысяч немецких солдат только со стрелковым оружием, без припасов и техники.

 Когда были уничтожены моими диверсантами несколько немецких генералов в штабах частей, попавших в зону наступления, то на их место встали их заместители, с которыми давно была проведена работа в нужном направлении. Тех, кто отказывался работать на меня, мои вассалы уничтожали: у одних остановилось сердце, другие попали под случайный налёт якобы советской авиации, третьи вдруг сошли с ума и отправились лечиться в госпитали в Германию. Получив бразды правления, предатели отправляли полки в заведомо смертельное наступление, где те ложились в чистом поле под пулемётами, минами красноармейцев или от пушек «илов», либо отводили части с позиций, где те могли стоять долго и задержать движение Красной Армии.

- Как тебе такая демонстрация, Герман Алексеевич? – поинтересовался я у своего гостя. – Сводку видел?

- Не только сводку. Я ещё прокатился на этих ваших животных из наших мифов, - ответил Рюмин. – Не по себе было, даже скажу так – страшно было. Зато очень познавательно. Ваша личная армия внушает. Это же ваши солдаты всё это сделали, а красные только воспользовались вашей победой, - в его голосе проскользнули раздражительные нотки при упоминании советской армии. Старые обиды и злость на большевиков, которые лишили его Родины и достижений, вновь вспомнились им.

- Без Красной Армии победы не было бы, Герман Алексеевич. Я просто физически не могу контролировать такую территорию. Просто растерял бы всю дружину в боях, постоянно отбивая позиции, - встал я на защиту союзников.

- Да и бог с ними, с красными, - решил свернуть тему бывший царский генерал.