Леон старался не смотреть на Ариэл, но чувствовал на себе ее взгляд.

Ариэл решила запомнить каждое мгновение этой ночи, каждый поцелуй, каждое прикосновение. Она укладывала в памяти свои впечатления, как укладывают между страницами цветы для засушки, чтобы потом холодной зимой вспомнить о лете.

Вид его голой груди, загорелой и мускулистой, покрытой темными вьющимися волосами, загипнотизировал Ариэл. Все в его теле было прямой противоположностью ее собственному и не только потому, что он был мужчиной, а она женщиной, что там, где у нее были округлые формы, у него резко очерченные. Его тело было сделано словно из камня твердой рукой мастера, а ее — из более мягкого, податливого материала.

Даже его движения отличаются от ее собственных, подумала Ариэл, наблюдая, как Леон, расстегнув брюки, снимает ботинки. Несмотря на торопливость, его движения были плавными и изящными и в то же время сильными и энергичными. Она давно их подметила, наблюдая, как он ходит, бегает, жестикулирует.

Сняв ботинки, Леон выпрямился, и его брюки упали на пол. Отбросив их ногой, он повернулся к Ариэл и встал перед ней совершенно голый.

Дыхание Ариэл стало учащенным. Отлично сознавая, что и Леон слышит его, она ничего не могла с собой поделать. Завороженная, Ариэл смотрела на него. Узкая полоска волос на его груди расширялась книзу, пробегала через плоский живот и заканчивалась темным пушистым пятном, из которого торчало неоспоримое свидетельство его страсти.

Желание, острое и сильное, охватило Ариэл. Она всем телом потянулась к Леону.

Леон подошел к кровати и, взяв Ариэл за руки, помог ей сесть. Завороженная и немного испуганная, она потупила взгляд и вскинула голову только тогда, когда его пальцы, коснувшись ее подбородка, потянули за ленточку шляпки. Сняв с Ариэл шляпку, Леон отбросил ее в сторону. Затем он расстегнул накидку и бросил ее через плечо. В том же направлении последовали и перчатки.

Ариэл едва дышала, сознавая, что теперь настала очередь платья и того, что было под ним. Наблюдать за тем, как раздевался Леон, было интересно и приятно-возбуждающе, предстать же самой в первый раз перед взором мужчины совершенно обнаженной страшно. Ариэл казалось, что по сравнению с телом Леона ее собственное будет выглядеть уродливо.

Ариэл замерла, ожидая, что Леон снимет с нее сначала платье. Вместо этого он встал на колени и, расшнуровав, снял с нее ботинки, задрал юбку и откинул ее в сторону.

Ариэл с интересом наблюдала, как он дюйм за дюймом закатывает ей панталоны, подбираясь к подвязке. Щекочущее прикосновение его пальцев было приятным и возбуждающим.

Леон развязал подвязку и отшвырнул ее. Ариэл смотрела на голубую полоску тела между чулком и юбкой, в то время как Леон нагнулся и поцеловал ее в это место. Странное место для поцелуя, подумала она.

Просунув палец в чулок, Леон стал потихоньку спускать его, покрывая открывшееся пространство поцелуями, стараясь захватить и заднюю часть ноги. Ариэл ощущала его зубы и шершавую поверхность языка. Он возбуждает ее, догадалась Ариэл, так же как возбуждал ее, покусывая ей ухо. Она даже не могла подумать… не могла вообразить… что он захочет…

Ариэл крепче вцепилась в простыни, когда Леон стал дуть на ее ногу, осушая смоченную его слюной поверхность. Новое, ранее неизведанное ощущение зародилось где-то внизу живота и растеклось по всему телу Ариэл…

Она положила руку на вторую подвязку. Лучше развязать ее самой, чем второй раз проходить через такое испытание.

Леон перехватил ее руку.

— Нет, дорогая, — сказал он. Его дыхание было горячим и обжигало ей кожу. Он развязал подвязку и склонил голову.

Прежде чем Ариэл успела опомниться, Леон взял в зубы верхний край ее чулка и стал медленно спускать его с ее ноги.

Ариэл замерла. Ей казалось, что нет ничего более постыдного, когда в ванне он слизывал с ее тела воду.