— Прекрасный подарок, — выдавила она.

— О, да, — сказала Иоланда и принялась, пританцовывая, кружить по комнате, размахивая перчатками. — Я всегда мечтала о поклоннике, с приятной внешностью и манерами. Милосердная Дева Мария, он самый благородный и красивый рыцарь во всем христианском мире.

— И самый непостоянный.

— Что?

— О, нет, ничего, — она подумала, как было бы мило напоить его болиголовом, который избавляет от склонности к распутству.

— Не могу дождаться осады, — произнесла Иоланда, приподняв юбки и танцуя позади Джулианы. — Я для него — Королева Любви и Красоты и уверена, что ради меня он в одиночку возьмет крепость.

Иоланда присела в реверансе и подпрыгнула, дурачась.

— И я уверена, что позволю ему поймать меня.

Джулиана взяла свою ярость под контроль. От впившихся ногтей на ладонях выступила кровь. Разжав кулаки, она несколько раз глубоко вдохнула. Только подумать, она поверила в то, что он не лишен чести! Его сущность была обманчивой — он охотился за бедной Иоландой!

— Иоланда, у де Валенса дурная репутация.

— Не будь к нему пристрастна. Я знаю, ты терпеть не можешь расфуфыренных рыцарей, но мой лорд он не такой. В нем нет ни фальши, ни подлости.

— Но…

— Я знаю, как тяжело затягивается рана, нанесенная Эдмундом, — на мгновение миниатюрное личико Иоланды стало серьезным и мрачным. — Я… Мне тоже было очень больно.

Джулиана ощутила приступ сочувствия и пожалела о своей несдержанности. Всё так. Эдмунд бросил Иоланду в погоне за еще одной наследницей и этим практически разбил сердце девочки. Джулиана никогда не обижалась на свою подругу из-за поведения Эдмунда. У Иоланды и в мыслях не было специально навредить подруге, кроме того, у нее была трудная жизнь.

Из-за богатства её детство прошло под надежной охраной в различных крепостях и башнях. До тех пор, пока она не приехала в Уэллсбрук, её уделом было привилегированное одиночество и изоляция. Те, кто служил ей, воспринимали каждое её слово как приказ, но у неё было совсем немного знакомых одного с ней возраста.

Из-за полученного воспитания она полагала, что удел всех и каждого угождать ей. Но споры с тремя другими девушками и Хавизией со временем научили её смирению, великодушию и терпимости. Она больше не требовала лучшие куски мяса, сидя за общим столом, и не била служанку за малейшую оплошность. Став кроткой и милосердной, она завоевала полное расположение Джулианы. Поэтому-то Джулиана и не могла позволить Грэю де Валенсу причинить боль подруге.

— О, я совсем забыла, зачем пришла. Твоя матушка сказала, что пора одеваться.

— Гром небесный! Еще куча времени. Мне нужно поговорить с тобой о…

— Думаю, что твоя матушка сделала поправку на время, необходимое для того, чтобы убедить тебя спуститься. Если она сейчас начала напоминать тебе, то, значит, только через час ты спустишься в свою комнату и облачишься в великолепное платье. Ну же, Джул, идем. Я всегда знала, что мне уготован замечательный мужчина, и теперь Господь дал мне его. Я хочу разделить этот счастливый день вместе с тобой. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Джулиана вздохнула, услышав льстивые нотки в голосе Иоланды. Подняв руки, демонстрируя свое поражение, она сказала:

— Тогда я пойду сейчас, поскольку покоя мне не видать. После тебя она пришлет Лодин, затем Бертрад и так по кругу.

Смотря на горящие глаза Иоланды, на её ликующее лицо, она сдержалась и не стала изобличать де Валенса. Его внимание, казалось, восстановило былую веру Иоланды в свою собственную значимость.