Каждый раз, когда я попадал, дьяволица оказывалась на земле. Но беда в том, что попасть я мог далеко не всегда. Бои с Адой не напоминали восточные единоборства, однако с уверенностью можно было сказать — выйди она один на один с толпой «черных поясов», в эти пояса можно было бы заворачивать останки лучших представителей школ ближнего боя.

Будь мы в игре, она бы явно имела класс монаха. В первом «Невервинтере» эти персонажи к концу игры развивались до такой мощи, что ломали двумя пальцами всех возможных существ, какие только встречались на пути. И Ада была именно таким бойцом — неостановимым и неудержимым. Запредельная ловкость, умение использовать собственное тело, общая подготовка — при желании дьяволица могла бы меня убить мизинцем ноги.

Да, я все еще сильнее и выносливее. По сравнению с обычным человеком — просто монстр. Но против опыта и многолетних тренировок Ады я все еще не мог составить ей серьезную конкуренцию. И после моего отказа сделать ее жрицей дьяволица неупускала случая доказать мне это.

— И чего ты хочешь? — спросила она, скрестив руки на груди.

Золотые глаза блеснули, отражая свет опускающегося в море солнца.

— Я уже отдал распоряжение для Адама. Он поведет за собой всех воинов, какие только найдутся среди прибывших. Но есть кое-что еще, что делать я не могу, однако это все равно нужно выполнять, — ответил я, внимательно следя за ее лицом. — Я помню, как мы с тобой встретились, и как ты первой встала под мою руку. Военачальников может быть много. Но жрец у любого народа только один.

— Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, кто подходит для этой роли больше всего? — гордо вскинув подбородок, спросила она.

Я замедленно кивнул.

— Именно так, Ада. Я хочу знать, кто может занять место жреца Асмодея. Кто более достоин.

Дьяволица не стала мяться, лишь глубоко вздохнула, смиряясь с тем, что ее имени в этом списке не будет.

— Если бы могла выбирать я, это однозначно были бы трое — Диксрон, Ксай и Нимрод. Все они — дети Ратара, и он наверняка их многому обучил еще в детстве. Но обычно жрец не назначается, как я и говорила.

— Но текущий иногда может чему-то научить своего преемника, — кивнул я в ответ. — И как мы видели на примере Саркана, жрецом может стать и тот, кто просто наиболее заслуживает. Его Бог не просто так принимал жертвы, да ты и сама это понимаешь — там, в деревне Мечки, мы с тобой истребили всех беров. Но жертвы приносились лишь от моего имени.

— Потому что моя просьба не была услышана, — раздосадованно кивнула дьяволица.

Я так и думал. Не могла она не попытаться повторить то, что я сотворил на ее глазах. Обещание силы — слишком сильное искушение, чтобы все подряд к нему припадали, как к источнику.

А все почему? Потому что недостаточно зарезать девственницу в пентаграмме, чтобы получить в обмен на ее жизнь силу. Сколько на Земле дебилов, надевающих черные балахоны и проводящих «сатанинские» обряды. Да хотя бы черные мессы во Франции — их там веками проводили, чтобы своих Людовиков влюбить в себя, чуть ли не всем высшим светом. И — ничего. А почему?

Потому что дело-то не в обрядах, ни в черных свечах и прочем показном дерьме. Дело в том, кто уполномочен проводить подобные мероприятия. И если таковой найдется — ему никакой воск не нужен с литрами крови. Достаточно слова.

— Наш Бог стоит на трех столпах, — заговорил я, оборачиваясь к морю. — Личная сила — главное, что есть у каждого дьявола. Неважно, в чем она проявляется — важно, чтобы он мог повести за собой других.