— Я слушаю.

— Когда вы вышли замуж за моего сына, ваше финансовое положение, скажем так, несколько улучшилось. Если ваше платье меня не обманывает, вам понадобится гардероб, более подходящий жене будущего графа.

Мэри подавила желание опустить взгляд на свое простое зеленое платье, в котором она была и накануне, и чопорно ответила:

— Мне не нужен новый гардероб. Я не из-за этого вышла замуж за вашего сына.

Темные глаза старого графа смотрели на нее в упор.

— Почему же вы вышли замуж за моего сына?

— А вот это, сэр, мое личное дело! Достаточно сказать, что не из-за его титула или материального положения.

Мэри не желала признавать, что отчаянно вцепилась в Йэна, надеясь обрести в нем опору и защиту. А в результате вышла замуж за человека, которого совсем не знала.

Она терпела скептический взгляд Малькольма Синклера, графа Драйдена, пока, наконец, он не откинулся на спинку стула. Если бы Мэри сочла это возможным, то решила бы, что его лицо выразило невольное уважение. Однако это впечатление исчезло, как только граф сказал:

— Тем не менее, у вас будет новый гардероб. Ваш долг, как члена семьи, — соответствовать не только положению вашего мужа, но и моему. Вы теперь гораздо больше, чем дочь простого священника, дорогая. — С этими словами Малькольм встал. — Барбара, я надеюсь на твою помощь. Портниха приедет днем.

— Конечно, дядя Малькольм, — покорно ответила Барбара, но в ее взгляде не было и намека на покорность. Темные глаза Барбары горели негодованием, однако она не посмела открыто не повиноваться графу.

Йэн повернулся к младшему конюху и протянул руку за мазью, затем нанес лекарство густым слоем на поврежденную ногу серого в яблоках мерина.

— Заживет, милорд?

Йэн мог понять тревогу паренька. Именно Лестер скакал на мерине, когда тот попал ногой в кроличью нору.

— Полагаю, да, но брать препятствия так, как прежде, он не будет никогда.

Йэн изо всех сил пытался успокоить тринадцатилетнего парня — ведь произошел несчастный случай, однако Лестер, к его чести, продолжал волноваться.

Обмотав ногу мерина тряпками, Йэн покинул стойло и прошел к деннику, где находилась разрешившаяся от бремени кобыла Порция. При появлении Йэна прелестный жеребенок отпрыгнул и спрятался за ногами матери. Кобыла благодарно ткнулась мордой в руку хозяина, вероятно не забыв, как тот помогал ей накануне. Приключение бедняжки с тяжеловозом чуть не стоило ей жизни, но сейчас, похоже, она чувствовала себя прекрасно.

Йэн нежно погладил лоснящуюся шею и задумался. Позапрошлой ночью он дождался отца, понимая, что необходимо объясниться.

Йэн еще не знал, как искупит свою вину перед женой. Но отныне только честь будет руководить его поступками. И именно поэтому Йэн признался отцу, что женился на Мэри, чтобы досадить ему. Он не мог не сказать правду. С правды он решил начать новую жизнь. Только так Йэн надеялся стать когда-нибудь достойным женщины, которую назвал своей женой.

Но Мэри! Как сказать об этом Мэри? Как повиниться перед ней? Если Мэри узнает, почему он женился, это не принесет ей ничего, кроме горя и стыда. Он должен стать таким человеком, каким она его считает!

Однако легче сказать, чем сделать. Его физическое влечение к жене не утихало. Мэри спала по другую сторону двери, соединяющей их спальни, и это превратилось для него в настоящую пытку. Воспоминания об их брачной ночи, о ее пылких откликах на его ласки разрушали его оборону, и Йэн еле сдерживался, чтобы не уступить искушению.

Как и просил граф, Барбара присутствовала при встрече Мэри с мадам Мари Флер, портнихой, приехавшей в Синклер-Холл с рулонами материй и эскизами модных платьев, и сначала попыталась руководить процессом, диктуя, сколько и чего необходимо сшить.