— Нет никакой необходимости полагаться лишь на собственные силы, — ласково произнес он. — Что плохого в том, чтобы позволить тем, кто вас любит, заботиться о вас?

Не в силах смотреть на его участливое лицо, Мэри тихо заговорила:

— Сколько себя помню, мы с отцом жили в Карлайле. Семья Торн поддерживала нас, хотя назвать это милостыней нельзя. Когда мой отец был викарием, он отрабатывал наше содержание. Однако весь последний год он не мог выполнять свои обязанности. Виктория была так добра, что позволила нам остаться здесь. Я люблю ее сильнее, чем могу выразить словами, но более пользоваться ее благородной поддержкой не буду. Это было бы несправедливо.

Какая решимость в голосе! Интуиция подсказывала Йэну, что Мэри Фултон поступит так, как сказала, невзирая на все его уговоры. Упрямая независимость девушки восхищала его, хотя он был и разочарован.

— Вы очень смелая, мисс!

Мэри подняла на него блестящие, как топазы, глаза, и Йэн с большим трудом вспомнил, что дела этой девушки его не касаются, что он обещал Виктории не строить никаких планов насчет ее подруги.

Словно против своей воли Мэри прошептала:

— Я не чувствую себя смелой. Просто я должна начать новую жизнь где-то в другом месте. После кончины отца очень тяжело здесь оставаться. — Ее голос сорвался. — Честно говоря, мне страшно думать о том, какая жизнь ждет меня без него.

Слеза выкатилась на бледную щеку. Сердце Йэна болезненно сжалось. Он не мог сдерживать свои чувства, как не мог остановить вращение Луны вокруг Земли.

И Мэри тоже не сумела сохранить самообладание. Под навесом ветвей плакучей ивы она не сопротивлялась, когда Йэн Синклер притянул ее к себе. Его грудь под ее щекой показалась крепкой и надежной.

Мэри почувствовала, как Йэн сунул ей в руку большой носовой платок, и уткнулась лицом в тонкую ткань. Слезы потекли ручьями, словно вся боль, что она молча и глубоко хранила в себе после смерти отца, вырвалась наружу.

Только когда рыдания девушки стихли, Йэн Синклер прошептал, ласково поглаживая ей спину:

— Ну, полно! Все в порядке. Иногда горе так велико, что невозможно удержать его внутри. Вам кажется, что вы справляетесь, но горе просто затаилось и мучает так, что спасения нет.

Его ласковый голос звучал у самого ее уха, но Мэри слышала в нем не только утешение, но и необъяснимую боль. Йэн Синклер тоже страдал! Затаив дыхание, Мэри взглянула на него из-под густых ресниц. Он напряженно смотрел на нее, и она не смогла определить чувство, горевшее в его глазах.

Когда Йэн склонил голову и его крепкие, но нежные губы прижались к ее невольно потянувшимся к нему губам, Мэри решила, что вот-вот упадет в обморок от пронзившего ее наслаждения. Сильные руки властно обняли ее, притянули к мускулистому телу. Усилием воли Мэри вырвалась и отвернулась, прижав ладонь ко рту.

Как же она теперь посмеет взглянуть на него? Густой румянец залил ее лицо и шею. Боже! Ведь она даже не знает этого мужчину! Что сказал бы ее отец? Что сам Йэн Синклер теперь подумает о ней?..

— Полагаю, вам следует уйти!

Когда Синклер в ответ заговорил, она невольно взглянула на него, но невозмутимый взгляд и холодный тон ничего ей не сказали.

— Я очень сожалею о случившемся, но давайте не придавать этому особого значения. Вы были расстроены, и я вас утешал, ничего больше!..

Кто он такой, чтобы указывать ей?! В конце концов, это он поцеловал ее!

— Как же вы самоуверенны, милорд! Вы что, всегда утешаете женщин поцелуями? Если так, то мне очень жаль ту, что окажется связанной с вами определенными узами.

Казалось, ей удалось захватить лорда врасплох, но лишь на долю секунды. В его темных глазах сверкнуло изумление и — Боже милостивый! — восхищение!

— Ну и ну! Какая прямота, мисс Фултон! Позвольте ответить на ваш вопрос.