Когда Хорнблауэр снова поднялся на палубу, шлюпка была уже спущена, и Браун сидел у румпеля. Хорнблауэр спустился вниз и расположился на кормовой банке.

— «Загребай!» — приказал Браун. Весла зарылись в воду, и шлюпка двинулась к «Флейму», подпрыгивая на коротких волнах эстуария.

По мере приближения Хорнблауэр рассматривал бриг: он лежал в дрейфе, но Хорнблауэр мог видеть, что его орудия выдвинуты, абордажные сети натянуты, и что у него явно нет намерения позволить застать себя врасплох. Люди стояли у пушек, впередсмотрящие на мачтах, уоррент-офицер, стоящий на корме с подзорной трубой под мышкой — никаких признаков мятежа на борту.

— Эй, на шлюпке! — раздался оклик.

Браун поднял четыре пальца — общепринятый знак, означающий, что в шлюпке находится капитан — четыре пальца говорили о том, что для церемонии встречи требуются четыре человека у трапа.

— Кто вы? — спросил голос.

Браун посмотрел на Хорнблауэра, получил от него утвердительный кивок и закричал в ответ:

— Коммодор сэр Горацио Хорнблауэр, кавалер ордена Бани.

— Мы разрешаем коммодору Хорнблауэр подняться на борт, но больше — никому. Отойдите в сторону, и знайте, что в случае, если вы попробуете выкинуть какой-нибудь фокус, мы отправим вас на дно.

Хорнблауэр ухватился вант-путенсы и вскарабкался по ним наверх. Матрос приподнял абордажную сеть, чтобы он мог пробраться на палубу.

— Будьте любезны дать приказ отвести вашу шлюпку в сторону, коммодор. Нам не к чему рисковать, — сказал голос.

Голос принадлежал седому человеку с подзорной трубой под мышкой, которого он принял за вахтенного офицера. Седые волосы, спускающиеся на уши, пристальный взгляд голубых глаз, разглядывающих Хорнблауэра из под седых бровей. Единственной вещью, вносившей диссонанс в его облик, был пистолет, засунутый за пояс. Хорнблауэр повернулся и отдал необходимый приказ.

— А теперь могу ли я задать вопрос о том, что привело вас сюда, коммодор? — спросил пожилой человек.

— Я желаю поговорить с предводителем бунтовщиков.

— Я — капитан этого корабля. Можете разговарива