Гарет облизнул губы, и Танон ощутила, как щеки опять окрасились румянцем.

– Рад это слышать, Танон.

Он впервые назвал ее по имени, и произнес его так неторопливо, как будто не знал, что подобная вольность допустима только по отношению к близкой знакомой. Это произвело на Танон странный эффект. Она прибавила шаг.

Гарет сложил руки за спиной и опять догнал ее.

– А в чем еще ты искусна? – спросил он, шагая рядом.

– Я умею шить. – Танон откусила пирог, радуясь тому, что разговор перешел в спокойное русло ее хозяйственных умений. Это отвлекало ее внимание от нежного ощущения тепла, которое охватывало ее от близости Гарета. – А еще я умею читать.

– Правда? – Он опять с любопытством посмотрел на нее своими блестящими глазами.

Танон поймала себя на том, что ей захотелось улыбнуться.

– А еще я училась игре на лютне. Он остановился и развернулся к ней.

– Может быть, ты когда-нибудь сыграешь для меня.

– Может быть, – едва дыша, ответила Танон.

Глаза Гарета потемнели от какого-то сильного чувства. Его взгляд устремился к ее губам.

– Ты столько всего умеешь, Танон. – Он поднес руку к ее лицу и дотронулся пальцем до уголка ее рта.

От его прикосновения кровь в жилах Танон превратилась в огонь. Ее глаза в изумлении расширились от такого дерзкого поступка, но она не могла произнести ни слова.

Гарет медленно улыбнулся, а потом убрал палец. На нем оказалась крошка, которую он снял с ее губ.

– Прости меня. Искушение было столь сильно, что я не смог устоять.

Простить его? Простить его за то, что он заставил ее зарыть на мгновение, что она – благовоспитанная девушка, дочь дворянина? Танон быстро огляделась вокруг. Ей казалось, что она стояла посреди поля абсолютно голой.

– Эта вуаль, – Гарет поднял руку к ее покрывалу, а потом провел ладонью по ее ладони, едва касаясь кожи, – для красоты, да?

Танон кивнула.

– Она ничего не стоит по сравнению со звуком твоего смеха. Когда я снова услышу его?

После этих слов в голове Танон вспыхнули яркие образы того лета, что она провела в играх с Гаретом. Она сделала шаг назад, разрывая возникшее ощущение близости. «Прекрати немедленно», – приказала себе Танон. Он вернулся только ради мира. Разве он не ясно сказал об этом королю? Гарет просто занял место Седрика. Они поженятся, чтобы между их народами воцарился мир. В их браке не будет места любви. Все эти годы Танон готовила себя именно к такой судьбе.

– Ты ведешь себя очень вызывающе. Ты слишком много себе позволяешь, столь свободно прикасаясь ко мне.

– Я твой жених. – Он не смог сдержать улыбку, увидев, как порозовели ее щеки, а восхитительный рот возмущенно изогнулся.

Взгляд Гарета, казалось, вбирал в себя каждую черточку ее лица. Его голубые с золотистыми крапинками глаза смотрели на нее с такой теплотой, что Танон казалось, будто они были способны проникнуть в самые потаенные уголки ее сердца. Она скрестила руки на груди в напрасной попытке отгородиться от Гарета.

– Ты пока не мой жених. Во всяком случае, до тех пор…

– Тебя никогда не целовал мужчина, верно?

Танон в изумлении открыла рот, заставляя себя не смотреть на его губы.

– Почему ты задаешь мне такой вопрос?

– Потому что хочу услышать ответ.

Танон нахмурилась, услышав этот высокомерный, но все же вполне логичный ответ. Она попала в затруднительное положение. Роджер никогда не находил ее привлекательной. Признаться, что ни один мужчина даже не пытался поцеловать ее? Боже, это будет так унизительно!

– У меня нет привычки целоваться с моими поклонниками.