- Ничего, это нормально. Ты же прав. Просто я думала, что сегодня... хотя бы на один день... Неважно. Так ты покажешь мне свои любимые картины? - улыбнулась она.

  Он уже привычно подал руку Мицци, принимая правила ее игры, и уверенно повел сквозь залы. Немногочисленные посетители с любопытством смотрели вслед странной парочке, мило беседующей на английском языке. Юноша в простом костюме никак не сочетался с дамой, словно сошедшей с картины 'Коронация Наполеона'.

  - Англичане всегда вызывали у меня недоверие, - пробормотала одна из посетительниц, направив монокль на Мицци.

  - Актриса, наверняка. Только они так одеваются, - хмыкнул ее спутник, по всей видимости, большой знаток актрис.

  - Ты все это знаешь и понимаешь, да? - спросила Мицци, когда Артур в очередной раз начал рассказывать ей про особенности освещения или исторический контекст конкретной картины. Около 'Свободы на баррикадах' они провели не менее получаса. - Должно быть, сложно держать все это в голове.

  - Ну, я учился этому несколько лет, и все еще продолжаю... А что, тебе так скучно?

  - Нет-нет, что ты! Я никогда не видела столько картин сразу. Я вообще их не особо много видела. Кроме того, что выставляли художники из 'Планте'... Импрессионисты, так их называют? Или когда рисовали меня. И это все восхищает, но...

  - Что?

  - Я боюсь показаться глупой, если скажу.

  - Не бойся, мне правда интересно, - подбодрил Артур.

  - Они все такие ненастоящие. Все эти идеальные картины, застывшие позы - в них нет жизни. Смешно, да? Я говорю о жизни. Но в этих прекрасных, безупречных полотнах нет искренности, я им не верю. Или я слишком плохо знаю людей?

  - Боюсь, ты знаешь нас даже лучше, чем мы сами. И какие же картины тогда нравятся тебе больше всего?

  Мицци уверенно зашагала в предыдущий зал.

  - Эти!

  Артур проследовал направление ее пальца и не смог сдержать улыбки. Стену украшали радостные картины живописцев XVIII века - родной эпохи Мицци. С картин Ватто, Фрагонара и Буше смотрели прелестные розовощекие амурчики, очаровательные пухлые барышни - иногда в изящных костюмах, иногда и без них вовсе - в окружении буйной зелени и цветов.

  - Неужели?

  - Не смейся! Я бы хотелась оказаться где-нибудь там, - она указала на 'Завтрак' Франсуа Буше, где семейство собралось за маленьким столом в залитой солнцем комнате среди замысловатой мебели с позолотой. - Глупо, конечно, но я тоскую, что меня там не может быть. Эта картина - почти противоположное всему тому, что у меня есть. И именно она мне кажется очень настоящей и правильной, а то, что я имею в действительности... - вампирша развела руками и добавила с улыбкой: - А еще у девушки слева чудесное платье. Темно-голубое - мой любимый цвет.

  Артур чувствовал, что Мицци говорит искренне, и что следовало бы что-то сказать, но слова не шли. Было больно понимать, что та жизнь, которая есть у нее, не жизнь даже, а существование, не нравится вампирше, что она желает другого - такого банального, простого, обычного, что есть у всех людей... Но при этом он не мог ее жалеть. Сложно жалеть того, кто при встрече рассказывает, кого убил, и чьей следующей жертвой можешь стать ты.

  - Ты так странно смотришь... Артур! Тебе не нравится Буше?

  - Почему же, нравится, - очнулся тот. - Очень мило. Хотя классицизм до недавнего времени нравился мне больше - пока меня не покорили импрессионисты. Или итальянский Ренессанс... Я хотел ехать в Италию специально, чтобы как следует изучить его.

  - В Рим, да?

  - Откуда ты знаешь?..

  - Догадалась, - засмеялась она.

  - Ну конечно.

  - Извини, я.