…Он написал заявление об увольнении и, положив под сухой язык нитроглицерин, лег на диван. Лежать пришлось недолго.

— На спецобъект просто посыпались делегации! — размахивал руками Владимир Юльевич. — И всем, понимаете, я нужен. Прилетели американцы, по плечу хлопают, стажировку предлагают. Кстати, даже не скрывают, что связаны с Пентагоном, ужасно милые, объекту нашему сулят помощь и разные дары волхвов. То-олько от их улыбок немного отдохнули — российская делегация на пороге. Да… коллег своих бывших повидал. Большими людьми стали, доктора-профессора. Все эти годы, оказывается, обо мне нежную память хранили, вот так. А я-то горевал: «Фирса забыли…» Зачесалось, и Фирса вспомнили.

— Поздравляю, — тихо сказал Алекс.

— А с чем поздравлять?.. Утечка произошла, вот что. И нашего Митру сейчас беспокойные дни ожидают, если этим такие силы заинтересовались. Билл-то наш, наверное, сейчас в какой-нибудь пентагоновской лаборатории в стеклянной колбе сидит и о Конце света песни распевает, а на руках и голове у него датчики, датчики… Да, все только начинается, Алекс.

— Зелень, молодой человек, зелень, — бормотала зеленщица, размахивая пучком укропа.

— Хлеб, горячая лепешка… Кому горячая изумительная лепешка?

Уличные торговцы ходили, сидели, приплясывали вокруг Алекса и Создателя бомбы.

— Доллары, российские рубли меняю! Доллары-российские…

— Братан, пирожки, закяз-сомса…

— Котята не нужны? Котята? Посмотрите, погладьте, ну жалко ж таких топить!

— Красный-сладкий… красный-сладкий картошка…

— Пирожки…

Алекс остановился возле продавца пирожков.

Тот весело тряс коляску.

— Здравствуйте, — сказал Алекс. — Вы меня помните?

— А-а, ассалам алейкум, ака! — засветился парень. — Как ваше здоровье? Дома как? Конечно, помню. Хорошую торговлю благодаря вам делал. Больше прием не ведете?

— Больше не веду, — сказал Алекс и пошел догонять Владимира Юльевича.

Нет, что-то в ученом изменилось… Пуговица болтается.

Неужели только все эти дела с бомбой?

А Владимир Юльевич все шел, посмеиваясь… Потом вдруг притянул Алекса к себе и застучал быстрым шепотом:

— Все только начинается, Алекс… Я перепроверил формулы, обнаружил кое-какие просчеты. Важные просчеты! Все прежние разработки не годны, ведут в тупик, сырье было нечистым. Только не буду я этим заниматься, не дождутся! Раньше, раньше надо было им… Теперь — все! Опоздали, соколы, опоздали… Вера тоже меня поддерживает.

— Кто?..

— Алекс, ну какой же я! О самой главной новости не сказал. Боюсь, боюсь говорить, но, кажется, я женюсь. На Верочке.

Владимир Юльевич не слышал его смеха. Он нес свою радостную улыбку, как на подносе, и говорил:

— Мы встретились в тот вечер, когда Билла заталкивали в «скорую». Она стоит с чемоданом, плачет. Мне, конечно, было тогда не до нее. Потом мы снова созвонились. Я сводил ее в театр; она призналась, что ее никто никогда не приглашал в театр. Не в обиду вам будет сказано.

— Не в обиду, не в обиду… — прыскал Алекс, пытаясь задушить этот идиотский смех.

— Оказалось, что у нее уезжает свекровь, мать первого мужа, и хочет увезти ее сына. Кстати, очень умный, добрый мальчик, Леша. Вы не видели его?

Алекс мотал головой. Смех немного погас.

— Да, прекрасный мальчик, — продолжал Создатель бомбы. — Мы с ним играем в лото «Звери».