Отставив оружие на вытянутую руку и слегка покачивая его, странник залюбовался фиолетовыми отблесками на серебристой стали клинка и изысканной вязью черненых рун старого хайритского письма, что украшали лезвие. Древняя вещь, памятная; возможно, ее ковали еще в те времена, когда селги спустились в своей огненной башне на равнины северного материка… Нет, вряд ли, поправился он, тогда у хайритов не было ни франов, ни франных деревьев; все это появилось намного позже. Однако клинок выглядел лет на двести или триста, а, значит, как всякая старинная вещь, являлся немалой ценностью.

Азаста, тем не менее, рассталась с ним без всяких сожалений, даже тени не промелькнуло на се спокойном красивом лице. Блейд попросил, она отдала, вот и все. В качестве оплаты ему пришлось прочесть женщине надпись на лезвии – она не знала ни хайритских рун, ни языка. Это были две стихотворные строки, в дословном переводе значившие: «Не согнуть рукоять франа, не сломить гордость Хайры». Блейд перевел, затем, подумав, сделал вольное переложение на ратонский:

Хайра как вечный фран крепка,

И пролетевшие века

Не сломят сталь ее клинка

И гордость не согнут.

Благодарная улыбка Састи и сам древний клинок послужили ему наградой.

Конечно, это великолепное оружие превосходило дар Ильтара, и не только древностью и красотой, но и размерами. Его лезвие было шире на палец и длиннее на два дюйма, так что Блейду пришлось несколько увеличить рукоять. Однако фран Састи пока оставался чужим ему; он ни разу не подымал это оружие в битве, не обагрял кровью – и не обагрит, если останется в Ратоне.

Оторвав глаза от клинка, Блейд задумчиво уставился на веселую зеленую лужайку, на краю которой росло франное дерево. За ней в лучах заходящего солнца розовел круглый павильон из светлого камня с колоннами, столь изящными и хрупкими на вид, что было непонятно, как они выдерживают массивную мраморную крышу. Дальше, среди полян, тропинок, ручейков и рощиц, стояли небольшие коттеджи, один из которых был предоставлен ему. Уютный небольшой домик, напоминавший его дорсетскую обитель; Блейд жил в нем уже с месяц.

Пожалуй, сейчас он пойдет прямо туда. Поставит фран Састи рядом с франом Ильтара, выберет что‑нибудь почитать – полки в кабинете ломились от книг и книгофильмов, неторопливо поужинает на веранде, потом будет смотреть, как солнце садится в холмы на западе… Закаты в Ратоне очаровательны! Когда скроется солнце, из‑за горизонта неторопливо выплывет серебряный Баст, большая айденская луна; спустя час появится бледно‑золотистый Кром, маленький, быстрый, стремительно догоняющий своего небесного брата. Три яркие звезды северного полушария. Ильм, Астор и Бирот, тут были не видны, но их заменяли другие светила, не менее великолепные и яркие. Они дружелюбно мерцали над счастливым и спокойным Ратоном, и не верилось, что всего в двух‑трех тысячах миль от этой мирной земли дикари‑троги пожирают друг друга на скалах Великого Зеленого Потока, а еще дальше к северу огромные варварские империи следят друг за другом и скалят железные клыки армий словно оголодавшие волки у лакомой добычи. Пожалуй, в земной истории такому не было аналогий: век меча и стрелы в одном конце мира и высочайшая технологическая цивилизация – в другом. Однако у этой цивилизации имелись свои проблемы.

Поднявшись, Блейд сунул в карман кусок шероховатой кожи, которой полировал древко, и, покачивая фран на сгибе локтя, зашагал через лужайку. Дорожка под ногами была широка, хорошо утоптана и засыпана мелким красноватым гравием, напоминавшим толченый кирпич. Она стекала прямо к круглому павильону, к каменной лестнице с невысокими ступеньками, что вела в обрамленную колоннадой ротонду. В тридцати ярдах от павильона дорожка раздваивалась; тропа, уходившая влево, петляла меж цветущих кустов, за которыми скрывались жилые коттеджи.

Блейд остановился на развилке, искоса поглядывая на строгое белое здание.