— Где ты?

Навигатор ответила, и Септимус, преодолевая боль, сорвался с места.

В стратегиуме Вознесенный наблюдал за тем, как горный хребет исчезает внизу. Его корабль поднимался, копьем пронзая небеса. Команда мостика разразилась хвалебными криками. Эти звуки потрясли Вознесенного — прежде он никогда не слышал ничего похожего.

Через несколько секунд голубые краски на обзорном экране сменились чернотой.

Чернотой космоса. Мучительная тряска наконец-то прекратилась. Вернулась искусственная гравитация, вес тела стал меньше.

— Пройдите между этими двумя кораблями, — приказал Вознесенный.

Он уже опять восседал на троне, изучая вновь появившуюся голографическую схему сражения. Обострившиеся чувства рвались с поводка, спеша разгадать тайны, вычислить траектории полетов и оценить потери, понесенные флотом с того момента, когда он последний раз смотрел на голограмму.

Корабль снова тряхнуло, и на сей раз в стратегиум хлынули отчеты о повреждениях.

— Меня не интересует, сколько у нас пробоин.

Корабль снова содрогнулся под ударом лэнс-излучателей.

— Просто ведите нас в варп.

Смертоносный и быстрый, как стрела, «Завет» сорвался с орбиты Крита Прайм и помчался сквозь сражающиеся флоты.

— Навигатор Этригий, ответьте мне, — потребовал Вознесенный.

— Он… он мертв, — откликнулся женский голос.

Первый Коготь приблизился к павшим дредноутам.

Те, кому повезло больше, хромали. Узасу и Меркуцию пришлось ползти на руках.

Дредноут Кровавых Ангелов, лежавший на спине, все еще подергивался. Его когтистая клешня сжималась и разжималась, кромсая лишь воздух. Талос кивнул на саркофаг — указать рукой мешала боль.

— Вскройте его.

Ксарл и Кирион взялись за мечи. Цепные лезвия впились в крышку гроба, не выказывая ни малейшего уважения к поминальным изречениям и спискам славных деяний, вытравленных на саркофаге ваалианскими иероглифами. Покряхтывая от усилия, двое воинов подняли крышку и отшвырнули прочь, обнажив содержимое саркофага.

Их клинки повредили внутренний контейнер. Прозрачный амниотический раствор, кое-где замутившийся от крови, вязкими струйками стекал из пробитого гроба.

Талос взобрался на корпус павшего дредноута и сверху вниз посмотрел на безрукие, безногие, аугментические останки того, что некогда было человеком.

— Я Талос из легиона Повелителей Ночи. Кивни, если понимаешь меня.

Сраженный герой кивнул. Выцветшая кожа натянулась и подрагивала от болезненных судорог — системы жизнеобеспечения отказывали одна за другой. Талос при виде этого улыбнулся.

— Так знай же, Кровавый Ангел. Твоя последняя миссия провалилась. Твои братья мертвы. Мы облачимся в ваши доспехи, когда выйдем на бой с Ложным Императором. Знай также, чемпион Девятого легиона, что сыны Ночного Призрака дважды убили тебя. Отправляйся в свое посмертие в варпе, помня, что ты оказался слишком слаб и ни разу не смог одолеть нас.

Талос скрестил взгляд с корчащимся в гробу мертвецом. Твердой рукой, несмотря на охватившую его слабость, Талос занес Аурум — клинок другого павшего Ангела.

— Твои кости станут трофеями и украсят наши доспехи. Мы поглотим твое геносемя. А то, что останется от этого ходячего гроба, наши техножрецы превратят в обитель чемпиона из нашего легиона.

Он обрушил меч вниз. Золотой клинок пробил гроб и вошел в распахнутый рот имперского героя.

— Умри, — договорил Талос, — со вкусом вечного поражения вашего ордена на губах.

Октавия стерла кровь с лица Этригия.

Жутковатое лицо навигатора после смерти стало спокойным и почти по-детски невинным.