Эвридика не смогла распознать его акцент, но речь незнакомца звучала непривычно. Вдобавок он очень осторожно подбирал слова, тщательно составляя фразы.

— А какое мне до этого дело?

Она сумела вложить в вопрос достаточно дерзости, чтобы гордиться собой. Не позволяй им увидеть твой страх. Покажи зубы, детка.

Человек снова заговорил. Его голос казался особенно мягким по сравнению с ее вызывающим тоном.

— Потому что и в лучшие времена они не отличаются терпением, — ответил незнакомец. — Если ты их разозлишь, они тебя убьют.

— Голова болит, — пожаловалась Эвридика, вцепившись в край койки.

Горло перехватило, рот наполнился слюной. Трон, сейчас ее снова стошнит.

Так и случилось. Незнакомец сделал шаг назад, избегая пятна рвоты.

— У меня голова раскалывается! — мрачно сообщила Эвридика, сплевывая последние остатки Торковой стряпни.

— Последствия операции. Мои хозяева не хотели, чтобы ты убила меня, когда проснешься.

Эвридика снова ощупала металлическую пластину, охватывающую лоб и ослепляющую третий глаз. Паника, которую, по ее мнению, девушка так ловко скрывала, вырвалась из-под контроля и напомнила, что есть гораздо большие неприятности. С трудом разобравшись с кашей, творящейся в голове, Эвридика озвучила первый из тысячи неотложных вопросов:

— Почему я здесь?

Незнакомец ответил теплой и чистосердечной улыбкой, которую Эвридика с удовольствием стерла бы с его смазливой физиономии ударом кулака.

— Что, демоны тебя побери, здесь смешного? — рявкнула она.

— Ничего.

Улыбка пропала, но в глазах его остались веселые искорки.

— Извини. Мне говорили, что это первое, о чем спрашивает любой человек, попавший на борт. Это было первое, о чем спросил я.

— По-твоему, это смешно?

— Нет. Просто я только что сообразил, что с твоим появлением я уже не самый новый на службе у наших хозяев.

— Как долго я была в отключке?

— Восемь стандартных часов.

Септимус посчитал с точностью до минуты, но сомневался, что ее интересуют такие детали.

— И тебя зовут?..

— Септимус. Я слуга лорда Талоса. Его оружейник и вассал.

Он начал ее раздражать.

— Ты странно говоришь. Медленно, как дебил.

Септимус покорно кивнул:

— Да. Прости, я привык к нострамскому. Я не говорил на низком готике уже… — Он помолчал, вспоминая. — …уже одиннадцать лет. И даже тогда он не был моим родным языком.

— Что такое «нострамский»?

— Мертвый язык. На нем говорят полубоги.

— Полубоги… Астартес?

— Да.

— Они притащили меня сюда.

— Я помогал доставить тебя на борт, но да, таково было их решение.

— Зачем?

Септимус прочистил горло и уселся на койку, прислонившись к стене. Похоже, он устраивался тут надолго.

— Тебе следует кое-что уяснить. Уйти с этого корабля можно только одним способом, и способ этот — смерть. Тебе предложат выбор. Очень простой выбор: жить или умереть.

— Какой же это выбор?

— Жить, чтобы служить им, или умереть, чтобы уйти.

Вот правда и всплыла, подумала Эвридика с горькой усмешкой. Девушка чувствовала хрупкость собственной улыбки, словно за сжатыми зубами прятались все ее страхи. От этого леденел язык и перехватывало дыхание.

— Я не идиотка и знаю историю. Эти Астартес — изменники. Они предали Бога-Императора. Думаешь, я стану служить им? Трон, нет.