Послышались тяжелые, медленные шаги.

К тропе спускался молодой, заросший бородой человек. На его плечах высокий зеленый рюкзак. Длинные волосы перевязаны на лбу красной лентой, что делало его похожим на какого-то необычного аборигена. Путник не оглядывался по сторонам, его внимание было приковано только к тропе. В руке у него был посох.

От страха у Дэвида даже голова закружилась. Он не мог видеть Катсука, но знал, что тот притаился в засаде где-то рядом и следит за путешественником.

Дэвид думал: «Единственное, что я могу сделать, это подняться и закричать!»

Другие люди, внизу, могли бы его и не услыхать, но этот-то мог бы. Он как раз прошел мимо того места, где спрятался мальчик. Другим пришлось бы добираться до этого места несколько минут. К тому же, внизу в каньоне протекал ручей. Его плеск заглушит любые звуки, идущие сверху.

Дэвид думал: «Катсук может убить этого парня, а потом и меня… Он уже говорил, что ему доводилось… и он имел в виду как раз это…»

Бородатый путник подошел к развилке тропы. Он мог случайно заметить Катсука, но мог и пройти мимо, как ни в чем ни бывало.

Что же делает Катсук?

За последние несколько минут все чувства Катсука обострились до крайности. В том мрачном проходе под деревьями, до того как сойти с тропы, ему почудилось, что он может найти свое тайное имя, вырезанное где-нибудь на дереве, поваленном стволе или на пне, и ему стало страшно.

На нескольких более-менее открытых местах он глядел в небо – то серое, то яркое, будто сине-зеленое стекло. Оно было похоже на бесформенный кристалл, но готовый тут же облечься в любую форму. И вдруг его имя будет написано на нем? Потом он подумал о Хоквате, идущем за ним будто собачка на поводке. Потом пришла другая, странная мысль: «Похититель Душ дал мне власть над Вороном, только этого еще недостаточно.»

Ему было интересно: есть ли здесь, в горах, какая-нибудь вещь, способная еще раз упорядочить его мир. Все его мысли сейчас занимало видение Яниктахт: ее голова с песком на щеках, с запутавшимися в волосах водорослями, с совершенно изуродованным лицом. Нет, призрак Яниктахт не мог установить мир правильно!

Теперь ему были слышны голоса и смех путешественников внизу, и он представил, будто они насмехаются над ним. Он слышал, как подходят отставшие.

Внезапно окружавший его лес превратился в серо-зеленый пустой мир, накрытый свинцовым небом. Ветер исчез из-под деревьев, и в этой внезапно наступившей тишине надвигающейся непогоды Катсук понял, что слышит только удары своего сердца, но только когда движется сам; как только он останавливается – оно сразу же замолкает.

В индейце вскипела ненависть. По какому праву хокваты веселятся в его лесу? Он чувствовал всю ублюдочность этих людей, а в их голосах слышались всхлипы и плач неотмщенных душ.

Бородатый путешественник уже подошел к развилке тропы: голова опущена, походка выдавала страшную усталость. К тому же и рюкзак был слишком тяжелым. Он был набит вещами, совершенно ненужными здесь.

С каким-то отчаянием Катсук понял, что видел этого бородатого раньше – в университетском кампусе. Он не мог назвать это лицо; было только неясное предчувствие, что этого студента он видел раньше. Но его беспокоило, что не может вспомнить имя.

И вот тут, в свою очередь, путник увидал Катсука, скатившегося на тропу и чуть не упавшего.

– Чего… – Молодой человек тряхнул головой. – Хей! Да это же Чарли Вождь! Парень, чего это ты делаешь тут в таком прикиде? Играешь в переселенцев и индейцев?

Катсук застыл, лихорадочно обдумывая ситуацию: «Этот дурак ничего не знает. Ну конечно же, он ничего не знает! Он ходит по моему лесу без радиоприемника.»

– А я Винс Дебай, помнишь? Мы вместе были в группе «Антро 300».