Дэвид вспомнил о миссис Парма.

– А я знаю настоящую индианку, из Индии. Она работает на нас. Мои родители забрали ее из Индии.

– Куда бы вы, хокваты, не пришли, повсюду местные жители работают на вас.

– Если бы она осталась в Индии, то умерла бы с голоду. Я слышал, как мама говорила про это. Там люди голодали.

– Люди повсюду голодают.

– А у настоящих индийцев проводники есть?

– Каждый может взять себе проводника.

– А ты сделал это по наитию?

– Пойдешь в лес, там будешь молиться…

– Но ведь мы уже в лесу. Могу я помолиться сейчас?

– Конечно. Попроси Алкунтама дать тебе проводника.

– Вашего бога зовут Алкунтам?

– Можно сказать и так.

– Это он дал тебе проводника?

– Ты ничего не понял, Хокват. Спи.

– А как тебя ведет твой дух?

– Я уже объяснял. Он разговаривает.

Дэвид вызвал в памяти свой сон.

– Что, прямо в голове?

– Да.

– И это дух сказал, чтобы ты похитил меня?

Катсук почувствовал, что вопрос мальчика его задел, разбудив дремлющие внутри злые силы. Ловец Душ зашевелился, заворочался.

– Так это дух тебе сказал? – настаивал Дэвид.

– Замолчи! – вздыбился Катсук. – Замолчи, иначе я свяжу тебя и заткну рот. – Он отвернулся, протянул ноги к остаткам тепла в камнях возле костра.

«Это я, Таманавис, говорю тебе…»

Катсук слышал слова духа так громко, что даже странно было, как не различает их мальчик.

«У тебя уже есть Совершенно Невинный.»

– А когда этот твой дух разговаривает с тобой?

– Тогда, когда есть нечто, что ты должен знать, – прошептал Катсук.

– А что я должен знать?

– Как принять в себя мое смертельное острие, – опять прошептал индеец.

– Что?

– Тебе надо знать, как жить, чтобы правильно умереть. Но первое, тебе надо жить. Большинство из твоих хокватов вообще не живет.

– Неужели твой дух говорит тебе такие глупости?

Чувствуя в груди нарождающуюся истерику, Катсук сказал:

– Спи. Или я убью тебя еще до того, как ты заживешь по-настоящему.

Дэвид услыхал в этих словах что-то такое, что заставило его задрожать. Этот человек сошел с ума. Он уже кое-что сделал. Он убил человека.

Катсук почувствовал эту дрожь, подвинулся к мальчику, положил руку на плечо.

– Не бойся, Хокват. Ты еще поживешь. Я тебе обещаю.

Но мальчик все еще дрожал.

Катсук сел, вынул из сумки на поясе древнюю флейту, мягко подул в нее. Он почувствовал, как песня вырвалась наружу, как бьется она в задымленном пространстве их маленького укрытия.

На какой-то миг он представил, что находится в каком-то древнем, безопасном, уютном месте с другом, братом. Музыка сроднила их. Они думают о завтрашней охоте. Они охраняют святость места, заботятся один о другом.

Дэвид слушал музыку, и она его убаюкала.

Потом Катсук перестал играть и положил флейту назад в сумку. Хокват мерно дышал во сне. Внезапно Катсук почувствовал как нечто видимое и осязаемое связь между собой и этим мальчиком. Могло ли так случиться, что они и вправду были братьями в том другом мире, что невидимо и беззвучно движется рядом с миром чувств.

«Брат мой, Хокват», – думал Катсук.

17

Ваш язык переполнен жестким чувством времени, что заранее отвергает пластичность Вселенной.