— Выпей и расслабься. То, что ты их видел, может означать, что они всё же в городе и это уже хорошо. Это уже информация. — Она отхлебнула маленький глоток из чашки. — Насчёт тени пока ничего тебе не скажу, но это тоже интересно. За ней нужно будет понаблюдать.

Виктор отхлебнул горячий кофе и обжёг язык. Это опять вернуло ему скверное настроение. Он отодвинул от себя чашку и резко поднялся со стула.

— За кем наблюдать?! Бред это всё! Извини, что втянул тебя в это дело. Времени у меня нет, что бы сейчас сны разгадывать. Не нужно это было делать с самого начала. Это во мне юношеский максимализм взыграл.

Виктор выскочил из кабинета и хлопнул, от досады на самого себя, дверью. Дверь, как ему показалось, отрезала его отчего-то чистого и правильного навсегда. Махнув на всё рукой, и стараясь забыть это всё, как сон, он вернулся в свой кабинет. Где-то в глубине его «белой сферы», мелькнуло что-то интересное и важное, а главное он понял, что с этим «интересным» он сможет понять весь тот бред прошлой ночи. Информационное поле уже не отпускало его, крепко держа в своих объятиях.

Где-то через час, позвонил Ерёма и назначил встречу в условленном месте. Настроение понемногу стало возвращаться к нему, и Виктор понёсся, сидя в служебной машине на встречу со своим осведомителем. На лавочке в парке Горького Ерёма, одетый в какое-то рваньё, оглядывался по сторонам, будто ожидал своего очередного задержания. От него несло тухлятиной, вперемежку со стойким запахом сивухи. Виктор сел рядом, воротя голову от нестерпимого амбре.

— Ты на свалке ночевал, что ли? Несёт от тебя, как от мусорного бака.

Ерёма усмехнулся в ответ.

— После твоих заданий ещё и не так другой раз воняет. Хотя у вас в ментовке воняет и почище.

— Следи за базаром лишенец, а то вонять будешь совсем по-другому.

Виктор сразу осадил спесивого агента. Тому нельзя было давать воли ни в выражениях, ни в действиях, чтобы не почувствовал своей инициативы. Мужик был резким и непредсказуемым, как и все отмороженные убийцы. Только на коротком поводке и никак иначе. Ерёма знал за собой грешок и понимал, что Виктору стоит только поднять палец, и он будет сидеть лет пять это в лучшем случае. Прокашлявшись в кулак и осмотревшись по сторонам, Ерёма тихо произнёс:

— Кривого твоего видели у цыган на хуторе за городом.

— Откуда эта информация? — Виктор чуть не взлетел с лавки, но сдержался. — Не сам ли часом придумал, чтобы отмазаться.

Ерёма обиделся и отвернулся в сторону.

— Сегодня с утра на рынке Чалкаша встретил. Он у их барона вроде водителя — охранника. Ездили по родственникам куда-то к морю. Наверняка за очередной партией дури. Говорил, что у сестры барона ночует уже вторую неделю Кривой. То ли сестра приглянулась, то ли на дно там залёг.

— Вот, значит, как? Что ещё Чалкаш говорит?

Ерёма возмутился.

— Тебе мало, Шилов? Что просил узнать, то и получай. Ничего другого я не знаю.

Виктор похлопал его по плечу, успокаивая.

— Хорошо, хорошо. И на том спасибо.

— Спасибо и конфеты не пью.

Время рассиживаться с уголовником у Виктора не было, и он, сунув ему сотню на поправку, чуть ли не бегом кинулся к машине.