– Соглашайся, – посоветовал Сивый. – Старуху шлепнуть успеем всегда, а этого шустрого парня надо как-то выманить из норы. Соглашайся. И не забудь прихватить на стрелку деньги. Пусть он возьмет их в руки, пусть поверит, что это не сон, и тогда пусть умрет счастливым.., а главное, с занятыми руками.

– Не учи, – проворчал Кудрявый. – Алло, Активист? Черт с тобой. Не ссориться же, в самом деле, из-за пятидесяти штук! Сотня действительно плоховато делится на троих. Значит, через час у Арбатской, и еще через час в карьере. Я правильно тебя понял?

– И не забудь деньги, – напомнил Активист.

– Не забуду, – пообещал Кудрявый уже в короткие гудки отбоя и не глядя сунул трубку охраннику. – Вот козел, – пожаловался он Сивому.

– Козел – чрезвычайно широко распространенное в средней полосе России животное, – отозвался Сивый и после короткой паузы печально добавил:

– К сожалению.

– Да чего тут не понять? – Тыква пожал покатыми плечами, изобразив на своей малоподвижной физиономии что-то вроде пренебрежения. – Не дрейфь, братуха, оторвемся в лучшем виде. Ты же меня знаешь.

– Знаю, – сказал Активист. – Потому и напоминаю.

У нее сердце слабое, так что постарайся обойтись без каскадерских штучек.

Тыква недовольно пожевал губами, глядя в сторону.

– Не нравится мне это, – сказал он наконец. – Как вы там без меня справитесь? С Кудрявым шутить – это, знаешь… А кстати, где этот хмырь очкастый?

– Эдик? – переспросил Активист. – Да черт его знает. Договорились встретиться на кольцевой, я его там подберу. А что?

– Да так, ничего, – ответил Тыква, барабаня пальцами по пластмассе рулевого колеса.

Некоторое время они молчали. Активист в три затяжки докурил сигарету и потушил окурок в своей карманной пепельнице, думая о том, что в последнее время перестал доверять кому бы то ни было. Он отлично знал, где сейчас Телескоп, но почему-то ничего не сказал об этом Тыкве. Это было, конечно, правильно: с одной стороны, вопрос Дынникова был скорее всего продиктован пустым любопытством, которое, как известно, во все времена вредило здоровью; с другой стороны, его любопытство могло оказаться вовсе не пустым – игра в кошки-мышки с Кудрявым кого угодно заставит задуматься о перспективах. Активист тяжело вздохнул: месяц назад ничего подобного ему бы просто в голову не пришло, и на вопрос Тыквы он ответил бы не задумываясь – просто сказал бы, где Телескоп, вместе с Тыквой порадовался бы удачной выдумке и заговорил о чем-нибудь другом. Но с тех пор прошел целый месяц, в течение которого слишком многое изменилось в жизни Виктора Шараева, и он промолчал, глядя через улицу на выход из метро и не забывая время от времени оглядываться по сторонам.

– Ну ладно, – сказал он наконец, – я пошел.

– Счастливо, – напутствовал его Тыква. – Аккуратней там.

– Взаимно, – ответил Активист и вышел из машины.

Чувствуя себя голым и незащищенным, он пересек тротуар и нырнул в открытую дверь универсама, откуда в лицо ему дохнуло нездоровым теплом. До условленного времени оставалось еще пятнадцать минут. Виктор зашел в кафетерий, занял очередь в кассу, выбил чек и, взяв чашку кофе, устроился с ней у окна, из которого был хорошо виден вход в станцию метро и припавший к обочине спортивный «шевроле» Тыквы – вызывающе чистый, ухоженный и стремительный даже сейчас, когда он просто стоял у бровки тротуара. Все-таки Тыква и его автомобиль были созданы друг для друга и для больших скоростей.