— Тебе сколько раз говорить: вошла в квартиру, закрывай дверь! — набросился на дочь Максим, но Васька пропустила его слова мимо ушей.

— Ну все, все, мы уже пришли, — отозвалась вместо нее Ленка, вошла вместе с дочерью в квартиру.

Максим дождался, когда следом за ними прошествует кошка, переступил порог последним, захлопнул за собой дверь. Слава те, Господи, все дома, можно выдохнуть. И приготовиться к завтрашнему дню, а от того, что он принесет с собой, будет зависеть очень многое.

Удивить или хотя бы сбить с толку Максима было сложно, но, как оказывается, очень даже возможно. Для этого достаточно нескольких слов, написанных над неровными строками его рапорта «по собственному»: «Отказать. Рассмотреть на дальнейшее прохождение службы». Максим несколько раз перечитал резолюцию, потом зачем-то перевернул лист, осмотрел изнанку. Словно искал «Удовлетворить по существу» — стандартную формулировку соглашения между командиром и подчиненным. Но зря — пожелание кадровика «служить» отдавало чем-то нехорошим, не то тухлинкой, не то горечью. И опасностью, еще непонятной, невидимой пока, но близкой и неотвратимой. Максим аккуратно сложил завизированный рапорт, убрал его в папку. Достал чистый лист, устроился на подоконнике и написал еще одно прошение — точно такое же, как и первое. Для того чтобы к вечеру получить бумагу с идентичной резолюцией. Два рапорта-близнеца лежали в папке, Максим неторопливо шел к дому. Еще полгода назад подобная резолюция на рапорте «по собственному» была бы немыслима. Все это было не просто странно, Максиму казалось, что он стал действующим лицом какой-то жутковатой игры. И правил в ней нет, вернее, они будут придумываться в процессе, на ходу, сочиняться под каждый шаг актеров. Заранее спрогнозировать ничего нельзя, можно только ждать и действовать по обстановке — подчиняться, сопротивляться или пытаться ускользнуть. Был и еще один вариант — попытаться изменить обстоятельства «под себя», но на этот шаг Максим решиться не мог. Будь он один, тогда ладно, можно было бы рискнуть, но думать сейчас приходилось не только о себе. Остается ждать стартового выстрела и не прозевать первый ход.

Ожидание не затянулось, родственники погибших проявляли нетерпение. А также наглость, нахрапистость и нежелание даже выслушать другую сторону: они пострадавшие, и все тут, остальные должны быстро выполнять их пожелания. Зал суда был заполнен под завязку, Максим пытался высмотреть в толпе знакомые лица, но тщетно. Заполнившие зал непрерывно гудели, из ровного гула выделялись гортанные крики, без конца звонили мобильники. Секретарю стало плохо, но, вместо того чтобы открыть окно, женщину обвинили в неуважении к собравшимся. Ей наскоро оказали первую помощь, и после паузы заседание возобновилось, чтобы тут же прерваться: пострадавшие потребовали заменить присяжных. Адвокат семей убитых заявил, что необходимо сформировать коллегию по территориальному принципу. Присяжным «пострадавшие» заявили отвод, требуя «своих» — для преступлений, совершенных на территории республики, присяжными должны быть местные жители.

— А если это сделать невозможно, — визгливо вещал низкорослый кривоногий человечек, — то дела подлежат рассмотрению в ином, установленном законом составе суда.

«Если невозможно, то суд должен проводиться в открытом режиме, на повороте дороги от селения N к аулу M, в присутствии вооруженных легким стрелковым оружием местных жителей. Охрану подсудимых обеспечить установкой их перед возведенной из красного (он красиво крошится пулями) кирпича стенкой. Беспристрастность суда обеспечить равным количеством выданных боеприпасов для всех участников восстановления справедливости».