«Скорее всего, эти женщины находятся на кухне, ведь нормальные люди говорят о готовке у плиты. Хотя кто их знает, этих домохозяек, может, они постоянно говорят о рецептах. Как бы там ни было, а мне надо отсюда сматываться», — решил Вадик, еще раз прислушался к голосам и по их приглушенному тембру догадался, что женщины разговаривают за пределами гостиной, возможно, в прихожей.

Вадик стал медленно спускаться по пожарной лестнице, бесшумно ступая подошвами кроссовок на неудобные стальные ступеньки. Дойдя до половины лестницы, он с трудом поднял над собой тяжелую крышку люка, закрыл ее над головой, а потом спустился на лоджию девятого этажа. Вадик проделал это так ловко и тихо, что если бы даже кто-нибудь находился в комнате рядом с лоджией, то он ничего бы не услышал.

Так же бесшумно Ситников спустился с девятого этажа на лоджию восьмого и, сойдя с лестницы, напоминающей трап, повернулся и увидел Дину… которая внезапно зажала ему рот своей рукой, — округлив глаза, она указала пальцем на дверь лоджии, за которой находилась гостиная комната.

— Тс-с-с… Тихо. Предки дома, — прошептала она.

— Что же ты раньше не сказала? — тоже шепотом спросил Вадик.

— Когда ты звонил, их не было. А пока ты лез по пожарным лестницам, они пришли. Ты ведь почти полчаса добирался с десятого этажа на восьмой. Альпинисты и то быстрее по скалам лазают.

— Так уж получилось, — развел руками Вадик. — Что теперь делать-то? Может, мне выйти, поздороваться и сказать, что я давно к тебе в гости пришел и просто на балкон вышел, типа воздухом подышать?

Дина покачала головой.

— Не получится. Пять минут назад мама выходила на балкон поливать цветы, — сказала она, кивнув на ящики, прикрепленные к перилам лоджии.

— Что ж мне теперь, на первый этаж по пожарным лестницам колбасить? — Вадик посмотрел вниз и отшатнулся — он привык к своему первому этажу, и высота восьмого казалась ему космической.

— Предки скоро уйдут, надо немножко подождать. Ты посиди пока на корточках у стеночки, чтобы родители тебя из комнаты не увидели, а я постараюсь побыстрее выпроводить их из дома.

Дина ушла в комнату, а Вадик послушно сел на корточки, прислонился спиной к горячей, нагретой солнцем стене и, положив руки на колени, уставился на серый декоративный щит, прикрывающий ржавые стойки балкона. Посмотрев на свои часы, он засек время и через десять минут почувствовал, что ноги у него затекли, спина стала деревянной, а перед глазами от долгого глазения на серый балконный щит запорхали желтые бабочки.

— Это бабочки-капустницы, — услышал он голос Дины, которая наконец-то вышла на балкон и, заметив бегающий взгляд Вадика, усмехнулась: — Можешь встать, предки Ушли.

Бабочки оказались настоящими, но мышцы тоже по-настоящему онемели. Чтобы подняться, Вадику пришлось взять Дину за руку. Они вошли в гостиную, Вадик устроился в кресле и попросил:

— Принеси попить, пожалуйста. У меня не горло, а пустыня Невада. Лучше чего-нибудь несладкого из холодильника.

— Ты имеешь в виду колбасу?

— Нет, колбасу всегда имеет в виду Пузырь, даже когда говорит о воде. А когда я говорю о воде, я имею в виду воду. Простую холодную воду без цвета и запаха. Можно с пузырьками.

— Кстати, о Пузыре. Тебе не кажется, что ты слишком накручиваешь? Может, он просто уронил торт у семьдесят пятой квартиры, а потом пошел покупать другой. Купил и сейчас лопает его в каком-нибудь безлюдном месте в полном одиночестве? — предположила Дина.

— Ничего я не накручиваю. Пузырь влип в гнусную историю, это точно. Если у меня сейчас от сухости не треснет горло, то я тебе кое-что расскажу.