Телефонный звонок не заставил себя ждать.

– Иринка, возьми трубку, – раздался из спальни голос мужа.

– Не могу! – отчаянно заорала я из туалета.

– Почему?

– Догадайся сам!

Дальше я с замиранием сердца слушала, как он раздраженно проорал в трубку:

– Алло?! Кто-кто?.. Баба Дуся? Какая такая баба?.. У нас? Трехкомнатная… Да… На недельку?.. Ну… не знаю, привозите… Как самим?.. Нет! Я говорю, нет! Это совершенно невозможно. Я работаю, у меня запланированы сложные операции… И потом, это нецелесообразно… Как почему? Да потому, что нет никакого смысла везти выжившую из ума старушку из Тамбова к нам в Москву на какую-то неделю. Вы же сами сказали, что через семь – десять дней ее поместят в специнтернат для престарелых. Не успеем сюда привезти, как уже надо отправлять обратно… Не кричите… У меня есть совесть… И у вас есть… Я понимаю… Вы можете не кричать?.. Да. Я предлагаю другой выход, к тете Мусе… Что?.. Хорошо. Тете Дусе. Я просто о ней ничего не знал. К тете Дусе приедет моя жена и до момента отправления старушки в специнтернат будет за ней ухаживать… Так вы будете до пятницы?.. Я вам очень благодарен. Очень… Да-да… И вам того же. – Я услышала, как Димка положил трубку на место, и покинула убежище.

Муж сидел на табуретке, опершись на холодильник, скрестив руки и вытянутые ноги. Лицо выражало подлинное страдание. Я спокойно убрала средство для чистки унитазов на место – пусть не думает, что я сидела в туалете без дела, и вымыла руки.

– Иришка, – донесся из кухни его печальный голос, – у тебя остались какие-нибудь родственники в Тамбове?

Я выдержала небольшую паузу, на мой взгляд достаточную для ревизии памяти, и ответила:

– Ну, жила там тетя Дуся. Не знаю, может быть, и сейчас живет. Очень умная была женщина. Часто к нам в Москву приезжала. Вкусные пирожки пекла с картошкой, шаньги называются. – Меня определенно несло. – Вообще-то она родом из Архангельска. Жила там лет до двадцати, а потом вышла замуж за дядю… Степу и уехала с ним в Тамбов. Со временем родственные связи ослабли, и долгое время я о тете ничего не слышала. Знаю только, что дядя Степа умер, не дожив до пенсии месяц… Подожди, – воскликнула я с истинной радостью в голосе, – это она звонила? Что же ты меня не позвал?

– Твоя умная тетя Дуся сошла с ума. Болезнь Альцгеймера. Или, по-другому, старческое слабоумие.

– Не смей так говорить о моей тете! – запальчиво воскликнула я, почувствовав настоящую обиду за родственницу.

– Это не я так говорю, – устало отбился муж. – Это диагноз, который ей поставили врачи. Страшная болезнь, которая поражает не всех, но многих стариков. Она неизлечима. Какое-то время можно поддерживать умственную деятельность, но лекарства от нее нет. Человек на глазах деградирует и превращается… Не буду тебя расстраивать. Выпей корвалол. Ты побледнела. Как я понял, ухаживать за тетей Дусей некому. В данный момент это, правда, делает соседка. Но в субботу она уезжает к внукам. У нее уже есть билет на поезд. На следующей неделе бабе Дусе будет оформлена путевка в специнтернат для престарелых с психическими отклонениями. Надо продержаться буквально несколько дней. Без присмотра старушку нельзя оставлять. Видишь ли, она уже чуть не взорвала подъезд. Газ открыла и поставила чайник на конфорку. А через час решила чиркнуть спичкой.