Назойливое ощущение того, что она что-то упустила, не оставляло ее в покое. Что-то, что она должна была заметить, но не смогла. Возможно, Стив тоже ощущал это, судя по всем тем вопросам, которые задавал. Он не доверял Фрэнку на сто процентов, как она и предвидела, когда посвящала Стива в происходящее. Но Джей знала, что могла бы доверить Фрэнку как свою жизнь, так и жизнь Стива. Так почему же она продолжала чувствовать себя так, будто должна знать больше, чем уже знала? Был ли Стив в опасности из-за того, что невольно увидел? Был ли фактически вовлечен в произошедшее? Она не так наивна, чтобы не понять, что большинство фактов  держали от нее в секрете, но и не ожидала, что Фрэнк выложит ей все, что знает. Нет, это не то, что ее беспокоило. Чувство беспокойства вызывало что-то, что она должна видеть, что-то, что было очевидно, но она упустила это. Какая-то незначительная деталь, которая не вписывалась в общую картину, и пока она точно не определит, что же это, она не сможет избавиться от снедающей ее тревоги.

Два дня спустя Стива перевели из интенсивной терапии в отдельную палату, и охранники из военно-морского флота сменили месторасположение. В новой палате был телевизор – именно то, чего так недоставало в палате интенсивной терапии, и Стив настаивал на том, чтобы слушать каждый выпуск новостей, как будто искал подсказки, которые снова соберут для него в единое целое все недостающие части головоломки. Проблема состояла в том, что он, казалось, интересовался всем, что происходило в мире, и мог обсуждать политику других стран так же легко, как и вопросы внутренней политики. Это тревожило Джей, ведь Стив никогда не интересовался подобным, и в то же время глубина его познаний доказывала, что он сильно увлекался этим. Все указывало на то, что он был намного более вовлечен в ситуацию, которая почти убила его, чем, возможно, думал Фрэнк. Или, вероятно, Фрэнк на самом деле знал обо всем. У них было несколько долгих личных разговоров с глазу на глаз, но Стив все еще осторожничал. Только с Джей он терял свою бдительность.

Множество ран удерживало Стива в постели намного дольше, чем это могло бы быть, потому что он был не в состоянии пользоваться костылями из-за обожженных рук. Физическое бездействие раздражало его, отрицательно сказываясь на его терпении и настроении. Он быстро определил, какие телешоу ему нравятся, отказываясь смотреть телевикторины и мыльные оперы, но даже выбранным программам, по его мнению, чего-то недоставало, так как большая часть действия на экране была визуализирована. Способность только слушать раздражала его, и вскоре он попросил включать только новостные каналы. Джей делала все, что было в ее силах, чтобы развлечь его. Ему нравилось, когда она читала ему газеты, но по большей части он просто хотел поговорить.

– Расскажи мне, как ты выглядишь, – попросил он однажды утром.

Эта просьба взволновала ее. Когда тебя просят описать себя, чувствуешь себя до странного смущенным.

– Ну, у меня каштановые волосы, – начала она нерешительно.

– Какого оттенка? Красноватого? Золотого?

– Золотого, думаю, но скорее темно-золотого. Цвета меда.

– Они длинные?

– Нет. Почти до плеч и очень прямые.

– Какого цвета твои глаза?

– Синего.

– Продолжай, – упрекнул он после минуты молчания, когда она ничего не добавила. – Какого ты роста?

– Среднего. Сто шестьдесят восемь сантиметров.

– А я какого роста? Мы хорошо подходим друг другу?

Мысль заставила ее горло сжаться.

– Ты где-то сто восемьдесят сантиметров, и да, в танце мы действительно хорошо подходили друг другу.