Барбара Картленд. Ложь во спасение любви
Подстреленный в чужих угодьях заяц или фазан в лучшем случае предполагал как особую милость каторжные работы в Новом Южном Уэльсе сроком до семи лет. Тюрьмы содержались отвратительно, полицейских не хватало. Работа полиции страдала скверной организацией и плохо оплачивалась, что часто вело к злоупотреблениям со стороны полицейских. Ребенка, стащившего кусок хлеба, могли арестовать, забрать в тюрьму, выпороть, а потом отправить домой без единого пенни в кармане. Выборные комитеты, созданные в 1817 году, направляли в Парламент многочисленные ходатайства, но принятия новых законов оставалось ждать еще долгие годы.
— Нет! Тимоти, толстый противный мальчишка лет семи от роду, по мнению Кармелы, совершенно не умел себя вести. Чтобы досадить своей воспитательнице, он отвесил сестре Люси очередной пинок, и та расплакалась. — Сейчас же перестаньте, слышите? — резко, повысила, голос Кармела, не сомневаясь, что ее слова не возымеют никакого эффекта. Она оказалась права. В ответ Тимоти лишь поднял свою тарелку с овсянкой и нарочно опрокинул ее на скатерть. Ко всему прочему младенец, разбуженный всхлипываниями Люси, тоже начал плакать в своей кроватке. Кармела с тоской подумала, тяжело все-таки справляться с детьми пастора. «Этого следовало ожидать, — размышляла она, и подобные мысли уже не в первый раз приходили ей на ум с тех пор, как она пришла в пасторский дом, — поскольку эти дети наверняка хуже всех детей в деревне, и взрослым с ними сложнее всего». Чувствуя, что ей и сейчас не совладать с Тимоти, а Люси ни за что не заставить успокоиться, она подошла к детской кроватке и стала утешать малыша, покачивая его на руках. Тут дверь открылась, и сама пасторша просунула голову в дверной проем: — Неужели нельзя заставить детей замолчать? Ты же знаешь, пастор пишет завтрашнюю проповедь, — проворчала она. — Простите, госпожа Купер, — извинилась Кармела. Жена священника не стала дожидаться ответа, лишь-с силой захлопнула дверь. Как только мать исчезла за дверью, Тимоти заорал во все горло, пытаясь перекричать сестру: — Дай мне яйцо! — Вы получите его после овсянки, — спокойно ответила Кармела, понимая, что сражается с ветряными мельницами. И словно в подтверждение ее мыслям, стоило только девушке отойти от стола, Тимоти схватил подставку с яйцом (из тех, что были приготовлены для него, Люси и Кармелы), срезал верхушку и начал нетерпеливо поедать его. Кармела с отчаянием сознавала всю тщетность своих попыток сговориться с этим мальчишкой. Став нянькой в пасторском доме, она была почти уверена, что не поладит с Тимоти, несмотря на свой опыт и умение общаться с разными детьми. Родители, должно быть, так же бессильны перед ним с самого появления его на свет. Они всякий раз потакали его выходкам и разрешали вести себя, как вздумается. В результате Тимоти, подобно кукушонку в чужом гнезде, отпихивая и отталкивая других детей в сторону, неизменно получал желаемое. Иногда вечерами, ложась спать, Кармела чувствовала себя слишком утомленной и подолгу не засыпала. Она думала, что не смогла бы посвятить свою жизнь заботе о детях, подобных Тимоти. Она слишком явно сознавала неспособность оказать пусть малое, но положительное влияние на этого безобразника. После смерти отца она вынуждена была искать себе хоть какую-то работу. И когда жена пастора, госпожа Купер, предложила ей место в своем доме, это показалось девушке лучшим решением всех проблем. «По крайней мере, — говорила она себе, — я останусь среди знакомых мне людей, которых не буду бояться». |
