Я обнялся с ним и тоже похлопал по спине.

– Дела хорошо, осваиваюсь пока. То да се – ну, ты понимаешь. Скоро начнем подготовку к новому сезону.

– Команда в этом году в прекрасной форме. Захочешь обсудить стратегию – позвони.

Не успел я плавно перейти к своему вопросу, как подошла жена Алекса.

– Вот ты где! Можешь отвести Робби в туалет? Когда мы идем в женский, он пытается залезть на раковину и пописать туда! – Вайолет несколько натянуто улыбнулась. – Простите, что отвлекаю, но мне не надо, чтобы нас выставили из океанариума за то, что мой ребенок путает раковину с писсуаром…

Она указала на одного из пацанов – по-моему, одного из четверых отпрысков Миллера Баттерсана. Никак не запомню их имена, к тому же перед нами был один из баттерсановских близнецов, что затрудняло дело.

– Я так и жду, что этот вот-вот отольет в какой-нибудь вазон с искусственным цветком. Летом Миллер решил, что Лиэма и Лейна лучше всего приучать к горшку, если позволить им расхаживать писькой наружу и справлять нужду, где и когда приспичит. Теперь Лиэм при виде любого растения начинает стаскивать штанишки, чтобы помочиться.

– Потрясающе, – Рэнди фыркнул.

Вайолет не удержала улыбки.

– Знаю! Лиэм – лучшее, что было у меня в жизни! – Алекс кашлянул, и Вайолет вытаращила глаза: – Я говорю в смысле противовеса моим собственным унизительным моментам. В прошлые выходные мы устраивали барбекю, а Лиэм пробрался в оранжерею… Короче, там теперь масса подмоченных научных экспериментов.

– Пап, побежали, это, в мокрый хоккей сыграем? – Робби подергал Алекса за рукав, сунув другую ручонку в карман и сжимая свои причиндалы.

– Конечно, малыш! – И Алекс кивнул нам: – Мы быстро.

Они с Робби скрылись в мужском туалете. Вайолет проводила их взглядом.

– Робби любит целиться в подвесной блок с шариками. Он считает, это как играть в хоккей своей сосиской.

– А ведь верно подмечено, – одобрил Рэнди.

Минут через пять орава детей ринулась к дельфинам – видимо, предполагалась какая-то экскурсия. Мы с Рэнди, пока бездетные, направились к столу с едой. Я взял ролл с курицей и еще бутылку воды, гадая, сколько ждать поездки в паб. Судя по тому, что малышня еще не принималась за торт, получалось довольно долго.

Из толпы детей послышались вопли.

– Что там творится, черт побери?

– Откуда я знаю… Схожу проверю. А ты вон почирикай с девушками, – Рэнди кивнул на группу сотрудниц океанариума, которые, сбившись в стайку, перешептывались, глазея на нас. Мы сегодня, отринув сдержанность, явились в футболках и бейсболках цветов нашей команды.

– Да мне и тут неплохо. А эти, чего доброго, вообще десятиклассницы. – Я пошел за Рэнди к аквариуму с дельфинами, заинтригованный доносившимися оттуда криками и визгами, весьма напоминавшими истерику.

– Прошу всех успокоиться! Это абсолютно нормально в брачный период! – пронзительный голос, в котором слышалась паника, показался мне знакомым. Может, кто-то из жен наших игроков?

– Вот блин, – пробормотал Рэнди. Он возвышался даже надо мной, с моими-то ста девяноста сантиметрами, и, видимо, разглядел нечто такое, чего не видно мне. Я обошел сгрудившихся у аквариума и встал сбоку. Кое-кто из мамаш прижимал к животу лица своих отпрысков, а один из мелких вопил, что в кого-то чем-то тычут. Весь этот ажиотаж и гам я отмечал краем сознания, ибо посреди моря вопящих, хохочущих и хнычущих детей стояла очень знакомая девушка в бежевой форме сотрудницы океанариума.

Лейни.

Мое «аляскинское знакомство».