— Это одно и то же.

— Но я не Ен Ло.

На лбу Скита вновь появились хмурые морщинки. Его бледные тонкие пальцы, лежавшие расслабленно, снова сделали попытку сжаться в кулаки; из полузакрытой ладони вылетел хрупкий белоснежный мотылек.

Проследив за еще одним периодом быстрого сна, Дасти спросил:

— Скит, ты не спишь?

— Я не знаю, — ответил младший брат после недолгого раздумья.

— Ты не знаешь, спишь ты или нет? В таком случае… ты, наверно, спишь.

— Нет.

— Если ты не спишь и не уверен, что бодрствуешь, тогда какой ты?

— Какой я?

— Это был мой вопрос.

— Я слушаю.

— Ты пошел обратно.

— Куда?

— Что куда?

— Куда я пошел? — спросил Скит.

Дасти вдруг почувствовал испуг, все сильнее ощущая, что этот разговор полон глубокого, если не мистического, значения и они мало-помалу приближаются к открытию, которое внезапно придаст смысл всему происходящему. Но, несмотря на уникальный и чрезвычайно специфический характер этого разговора, он сейчас казался столь же иррациональным и угнетающим, как и многочисленные другие беседы, которые они уже вели раньше, когда мозги Скита были не в порядке после причиненного самому себе наркотического отравления.

— Куда я пошел? — повторил Скит.

— Ах, поспи немного и дай мне передохнуть! — с сердцем воскликнул Дасти.

Скит покорно закрыл глаза. На его лицо снизошло умиротворение, а полусжатые кулаки расслабились. Практически сразу же в его дыхании установился неглубокий, медленный спокойный ритм. Он негромко всхрапнул.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — вслух спросил Дасти. Он внезапно почувствовал, что загривок у него покрылся гусиной кожей, и принялся разминать шею сзади правой ладонью, чтобы убрать неприятное ощущение. Но, однако, его рука вдруг сделалась холодной, а мурашки, покрывавшие шею, перешли дальше, в глубь позвоночника.

Из прихожей возвратился Валет. Шерсть у него больше не стояла дыбом, и он, насмешливо пофыркивая, обследовал темные углы и заглянул под кровать. Того, что пугало собаку, в комнате больше не было.

Судя по всему, Скит уснул, потому что ему приказали сделать это. Но ведь это же было невозможно — заснуть вот так, в один миг, по команде…

— Скит?

Дасти взял брата за плечо и легонько потряс. Потом сильнее.

Скит не реагировал. Он продолжал негромко похрапывать. Его веки подергивались одновременно с движениями закрытых глаз. Быстрый сон. На сей раз он наверняка смотрел сны.

Приподняв правую руку Скита, Дасти нащупал двумя пальцами лучевую артерию на запястье брата. Пульс у Малыша был сильным, ровным, но замедленным. Дасти посчитал. Сорок восемь ударов в минуту. Чересчур медленно, даже для спящего.

Тем не менее Скит, несомненно, пребывал в царстве сновидений. И далеко  углубился туда.

ГЛАВА 21

Доска с ножами из нержавеющей стали висела на двух ввернутых в стену крючках, как тотем какого-то сатанинского клана, который использовал кухню для куда более зловещих дел, чем приготовление обеда. Марти, не прикасаясь к ножам, сняла доску со стены. Положила ее на нижнюю полку буфета и быстро закрыла дверцу.

Нет. Плохо. То, что пребывало вне поля зрения, не было скрыто от ее сознания. Ножи оставались легкодоступными. Ей следовало убрать их туда, откуда их было бы труднее достать.

Она вышла в гараж, нашла пустую картонную коробку, моток скотча и вернулась в кухню. Присев на корточки перед шкафом, в который она положила ножи, Марти не сразу смогла заставить себя открыть дверцу. Если честно сказать, она боялась даже прикоснуться к ней, словно это был не обыкновеннейший кухонный буфет, а сатанистский реликварий, в котором покоится кусок роговой корки, срезанной с хромого копыта Вельзевула.