Но почему-то Хамид думал, что она реальна. Она на него подействовала чисто по-человечески. У нее точно была хорошая фигура, вполне различимая под мягкой белой рубашкой и штанами. И Хамид точно сходил с ума по девчонкам последние пять лет, бывал таким озабоченным, что даже глазеть на манекены в магазинах Маркетта и то уже было приятно. Но при всей своей сексуальности Равна в этом смысле не была примечательна. Ничего не было в ней такого, как в Джилли Вайнберг или в жене Скандра Вринимишринитана. Но если бы он встретил ее в университете, то постарался бы привлечь ее внимание куда больше, чем было с Джилли… а это очень много.

Хамид вздохнул. Наверное, это все только подтверждает, насколько он сам спятил.

– Хочу гулять! – Болтунья потерлась о руку Хамида. Он заметил, что вспотел, несмотря на холод в комнате.

– Господи, только не сегодня, Болтунья.

Хамид понимал, что «Равна и Тайнз» сильно блефуют. С другой стороны, ясно было, что они из тех, кто просто забирает, что им надо, если это возможно.

– Хочу гулять! – Голос Болтуньи стал громче.

Она много ночей проводила вне дома, обычно в лесу, и тогда в помещении можно было ее заставить быть потише. Для нее это был шанс поиграть со своими любимцами: соседскими котами, а иногда даже с собаками. Когда Хамид и Болтунья здесь поселились, вокруг шла война. И вдруг порядок иерархии был пересмотрен, а два самых свирепых пса просто исчезли. И дальше получилось очень необычно. Коты были зачарованы Болтуньей. Они болтались возле двора, просто чтобы взглянуть на нес, а когда она была с ними, они даже между собой не дрались. Ночи вроде сегодняшней были самыми лучшими. Через пару часов должны были взойти Селена и Диана, серебряная луна и золотая. В такие ночи, когда между тенями лежали пятна золота и серебра, Хамид часто видел, как Болтунья мелькает на опушке в сопровождении дюжины последователей.

Но сейчас – «Не сегодня, Болтунья!» Тут последовал главный аргумент: Болтунья выдала рок-музыку и детскую передачу на полной громкости. Это еще был не самый громкий шум, на который она была способна – иначе Хамиду было бы просто больно. А это скорее было похоже на дешевый плейер, выведенный на максимум. В конце концов начали бы жаловаться соседи по дому, но, к счастью для Хамида, ближайшие квартиры не были заняты.

Через двадцать минут грохота Хамид смог перевести борьбу в «игру в людей». Как многие домашние животные, Болтунья считала себя человеком, но, в отличие от кошки, собаки или даже попугая, она могла сносно человека изобразить. Беда была в том, что ей не всегда попадались люди, имеющие терпение для этой игры.

Они садились друг напротив друга за столом, и Болтунья неуклюже клала на него лапы. Хамид начинал с какого-нибудь вопроса, тема не имела значения. Болтунья с умным видом кивала, раздумывая над ответом. По абстрактным темам она обычно отвечала чушь, смысл в которой могли бы найти лишь любители гадания на кофейной гуще. Но это было все равно – Хамид подхватывал каким-нибудь замечанием или смеялся, если казалось, что Болтунья хотела пошутить. Темп, интонации – все было точно как в разговоре людей. Человек, не знающий английского, мог бы решить, что идет непринужденная беседа двух друзей.

– А изобразить можешь, Болтунья? Джо Ортега. Президента Ортега. Можешь?

– Хе-хе.