|
Воздух гудел от разговоров, которые вели постояльцы и те, кто приехал их навестить. Дети опрометью носились между кожаными креслами с высокими спинками, то и дело выбегая в парк через раздвижные стеклянные двери, а их прадедушки и прабабушки гордо взирали на них. Когда сюда проникло утреннее солнце, усиливая теплую, счастливую атмосферу, царящую здесь, Мэтти вспомнила о воскресных обедах в доме из красного кирпича, располагавшемся на противоположном конце деревни. Когда-то этот дом тоже наполняли смех и жизнь. В эти выходные семья собиралась организовать генеральную уборку. Вещи, которыми были окружены прежние жильцы дома, больше им не понадобятся. От мысли о доме, прежде полном жизни, а теперь мрачном и пустом, ей стало грустно.
Рэни Сильвер сидела на заметном удалении от остальных. Она заняла наиболее выгодное место рядом с распахнутой дверью. Ее взгляд был устремлен на голубые холмы, видневшиеся за комплексом зданий. Сегодня она была женщиной в черном и золотистом. В таком наряде приличествовало скорее пить полуденный чай в отеле «Ритц», чем сидеть воскресным утром в доме престарелых в Шропшире. Если она и чувствовала себя одинокой, внешне у Рэни это ничем не проявлялось. Подбородок свой старушка держала высоко и гордо. Гейнора на цыпочках подошла к пожилой леди и, встав рядом с ней, слегка дотронулась до ее плеча. – Рэни, дорогая! – уважительно произнесла она. – Матильда Белл здесь! – Доброе утро, мисс Сильвер. Рэни приподнялась со своего места. Мэтти подумалось, что ее претенциозно розовые пушистые будуарные тапочки без задников резко контрастируют с элегантным платьем в черную и золотую полоску. – Зовите меня Рэни, девушка. Извините, что я сегодня по-простому, без чинов. Воскресные тапочки остались еще с того времени, когда я пела в Лос-Анджелесе. – И она протянула Мэтти руку. – Гейнора! Как мило! Эта отзывчивая девушка приехала навестить старую одинокую перечницу, ушедшую на покой. – Ага. Гейнора гордо улыбнулась Мэтти, словно давала благословение суррогатной матери. – Мне это только в радость, – сказала Матильда. – Не могу позволить вам оставаться в одиночестве в день для посещений. – Несомненно. Улыбка Рэни была несколько бледной. Мэтти подумала о том, что, возможно, стоит обнять ее на глазах у Гейноры. – Полагаю, мы можем позволить вам заняться своими делами, Гейнора, дорогуша… – Но вы… Взгляд Рэни мог бы, казалось, заморозить даже солнечный свет. Гейнора запнулась. – Ну… да… работы довольно много… Счета, понимаете ли. Вы, полагаю, знаете, что тут к чему… С этими словами управляющая развернулась на платформах своих джутовых туфель. «Странно», – подумала Мэтти. Но она уже и так догадывалась, что Гейнора Фэйрчайлд – женщина, полная сюрпризов. Рэни все еще улыбалась. – Итак. Вы их купили? Вспомнив о розовато-белой коробке, которую она принесла с собой из деревенской кондитерской, Мэтти потянулась к своей сумочке, но Рэни внезапно крепко схватила ее за запястье. – Не здесь, – прошипела она, бросив взгляд через плечо, словно подозревала, что за бегониями в горшках может прятаться шпионка. – Идите за мной. – Э-э-э… хорошо, – выдавила Мэтти, немного опешив от неожиданности. Не ослабляя хватки, Рэни отправилась в парк, расположенный во внутреннем дворе. Бодро шагая, она здоровалась со всеми стариками, встречавшимися у нее на пути. – Доброе утро, Джордж… Все хорошо, Вера? Подвесные корзинки просто великолепны, Говард… Ширли! Твои правнуки растут как на дрожжах. |
