Пирелли расстегнул свою рубашку и задернул шторы, зная, что она не хочет света, а может, не хочет видеть его. Скинув ботинки и носки, он в одних брюках беззвучно подошел к кровати и сел рядом с Софией.

— Знаешь, я никогда не думал, что можно так сильно влюбиться. Как только я тебя увидел…

Она повернулась и тронула его грудь — сначала осторожно, пытливо, а потом впилась пальцами в кожу, в густые темные завитки волос, и притянула его к себе, укусив за губу. Джозеф схватил ее лицо и с неведомой раньше грубостью впился поцелуем в губы. Порвав тонкие бретельки комбинации, он обнажил пышную грудь и на мгновение задохнулся при виде такой красоты.

Она расстегнула ремень на его брюках, и он вдруг почувствовал ее руки на своей возбужденной мужской плоти. Резко потянув кверху его затвердевший член, она опустила голову и обхватила его губами…

Он оттолкнул ее.

— Нет… не надо…

Она упала спиной на постель.

— Что с тобой, комиссар? Разве ты меня не хочешь? Ты не хочешь меня трахнуть?

Не сознавая, что делает, Пирелли ударил ее по лицу — с такой силой, что у нее дернулась голова. София набросилась на него с кулаками.

— Посмотри на меня! — воскликнул он, схватив ее за руки. — Посмотри! Ты думаешь, я этого от тебя хочу?

Глаза ее сверкали огнем.

— Трахни же меня! Сделай мне больно! Заставь меня хоть что-то почувствовать!

Он отошел от кровати, поднял с пола свою рубашку и бросил ее на кровать. Она закрыла лицо и зарыдала. Бессильный и непонимающий, Пирелли стоял и смотрел на ее трясущиеся плечи. Он попытался отнять свою рубашку, но она не хотела показывать ему свое лицо. Наконец он сел на кровать и начал нежно поглаживать ее живот. Постепенно она затихла.

Он взял рубашку и стал вынимать заколки из ее волос. Она лежала с закрытыми глазами.

— Я мечтал увидеть тебя такой — с чудесными длинными волосами, разбросанными по подушке. Я люблю тебя, София.

Как ребенок, она протянула к нему руки. Он обнял ее и стал мерно раскачивать, потом нагнул голову и поцеловал в губы — сначала осторожно, но вскоре объятия его стали крепче, а язык скользнул ей в рот.

Они занимались любовью очень нежно, и спустя несколько мгновений он извергся в нее.

— Слава Богу, у нас впереди целая ночь… — сказал он, с улыбкой заглядывая сверху в лицо Софии. — Целая ночь!

И целую ночь они любили друг друга, заснув лишь под утро и встав через пару часов. Он приготовил завтрак и принес его в спальню. Они ели, сидя рядом на постели. Он наполнил для Софии ванну, вымыл ее, затем вытер полотенцем и крепко обнял.

— Что мне делать, София Лучано? Ты приворожила меня, приворожила с первого взгляда.

Она засмеялась, вернулась в спальню и раскрыла шторы, наводнив комнату светом. Пока Пирелли принимал душ и переодевался, она собралась и теперь сидела в шубке, дожидаясь его. По всей квартире витал приятный запах ее турецких сигарет. Казалось, с тех пор как они сюда пришли, ничего и не произошло.

— Мы приедем в Палермо на суд. На этой неделе слушается мамино дело. Ты там будешь?

Пирелли кивнул и тут только вспомнил, что не позвонил на работу. Он посмотрел на часы.

— Я возьму такси до аэропорта.

Она затушила окурок.

— Ты сможешь прийти на суд? Правда, мама боится прессы. Она очень напугана, а у нас есть только… только наш шофер. — Она чуть не сказала «Джонни».

— Я приду… А потом ты вернешься в Рим или останешься в Палермо?

— Не знаю. Все зависит от решения суда.

Он снял телефонную трубку и начал звонить в таксопарк. София тем временем оглядела комнату и подошла к фотографии.