|
Но потом Черити все поняла. И на этот раз ей не удалось подавить испуганного возгласа. На предыдущем кадре все было неподвижно. А на кадрах видеосъемки можно было ясно различить причудливый рисунок снежных сугробов, наметаемых вокруг корабля, и тень облака, медленно проплывающего над огромным ледяным полем – но вертолеты исчезли. Между пестрыми палатками и снежными куполами иглу все было мертво. Ни одного человека, ни одного вездехода. – Что случилось? – спросил Серенсен. Черити услышала в его голосе лишь любопытство ученого, но не уловила ни капли сострадания. – Этого мы не знаем, – ответил Беккер. – Радиосвязь внезапно прервалась семь часов тому назад, и со всеми группами одновременно. С тех пор мы не заметили там никаких признаков жизни. – Но ведь там же тысячи людей! – запротестовал Серенсен. – Ведь кто-то же должен был… – Почти полторы тысячи ученых со всех стран мира, – спокойно прервал его Беккер. – Плюс пятитысячный отряд войск ООН и… – Черити увидела, как он в темноте повернул голову и бросил быстрый взгляд на своего советского коллегу, прежде чем продолжить, – меньший по численности специальный отряд военно-воздушных сил США. Я предполагаю, что наши русские коллеги там также представлены. В темноте было невозможно различить лицо Денисова, но его молчание явилось достаточно красноречивым ответом. – Разумеется, они тоже кого-нибудь послали, чтобы следить за происходящим, – предположила Черити. – Мы пытались, – сказал Беккер. Он продолжал, не отрываясь, глядеть на фотографию громадной, ужасной, мертвой шайбы. – Пытались? – Майк с любопытством наклонился вперед. – Что это значит, командор? Беккер вздохнул, и всем стало ясно, что он собирается сделать признание. Не глядя на Майка, он ответил: – Мы не можем подобраться к ней. Мы потеряли четыре реактивных истребителя и шесть вертолетов, прежде чем мы это поняли. Что-то окружает этот корабль. Своеобразный защитный экран. – Защитный экран? – Черити ясно представила, как Серенсен в сомнении морщил лоб. – Что это значит? – Никакой невидимой стены и тому подобного фантастического бреда, профессор. Черити была поражена, услышав ответ Денисова. Русский говорил почти на безупречном английском: – Что-то выводит наши машины из строя. Своего рода… поле, которое парализует всякое движение электронов. Можно преодолеть эту зону, но только пешком. – Ну тогда пошлите людей на собачьих упряжках, – сказал Серенсен. – Это… – …мы уже сделали, профессор, – нетерпеливо перебил его Беккер. – За кого вы нас принимаете? – И? – Ничего, – сказал Беккер. – Диаметр этого поля составляет ровно сто пятнадцать миль. Пройдут дни, прежде чем они будут на месте. – А… команды? – Черити был незнаком голос, задавший этот вопрос. Но она ясно слышала в нем нотки страха. – Ученые и солдаты. Они… все мертвы? – Вероятно, – холодно ответил Беккер. – Мертвы или, как минимум, обездвижены. Вы это сами видите. Никаких признаков жизни. Но это явно еще не все, Черити чувствовала это. Можно было придумать десяток логических объяснений тому факту, что на снимках со спутника ничего и никого не видно – и прежде всего, объяснив это тем, что вместе со всеми электроприборами в лагере вышли из строя и обогревательные приборы. А на Северном полюсе стоял лютый холод. Вряд ли у кого возникло желание прогуливаться при пятидесятиградусном морозе. |
