– Вы только не волнуйтесь и простите меня, пожалуйста. Мне почему-то кажется, что, если вы расскажете, в чем проблема, вам станет легче.

Вот тут вы, Федор Васильевич, сильно ошибаетесь. Легче мне не станет. Рассказать, конечно, можно, это не изменит ничего и ни на что не повлияет. А мне станет, наверное, еще тяжелее… так мне и надо, впрочем.

– Я не вижу в этом смысла. Вы все равно не поймете большую часть того, что я буду объяснять. И много слов просто не переводится на русский язык.

– Но все же давайте хотя бы попробуем.

Федор Васильевич исподволь внимательно поглядывал на собеседника. Прогресс, прогресс. Впервые за все время удалось немного разговорить. Ни в коем случае нельзя дать ему сорваться в пике, надо дотащить любой ценой до результата – столько информации, и если упустить, то все пойдет прахом. Он знает. Он невероятно много знает, и терять этого… человека… ни в коем случае нельзя. Психологи сначала посоветовали выжидательную тактику, но она ничего не дала. Сейчас – родилась версия чуть-чуть сменить линию поведения, вывести на разговор. И он вышел. Не отвернулся молча к стене, как делал две с половиной недели, а пошел на контакт.

Хорошо.

– Может быть, вы будете спрашивать? – Сам предложил. Ну надо же!..

– Давайте попробуем вопросы. Для начала – вы сказали, что у вас была семья. И у вас был муж. Как вы себя назвали?

– Гермо. Это пол. Наша раса имеет три пола.

– И у вас был муж?

– Да.

– Подождите. Вы – гомосексуалист? У нас это не возбраняется, но некоторые, знаете ли…

– Нет, я не гомосексуалист. Для нашей расы это невозможно по физиологическим причинам. Я – гермо. Гермо – это мужчина и женщина одновременно.

– Средний род?

– Нет. Два рода в одном. По отношению к мужчине нашей расы я – женщина, по отношению к женщине – мужчина.

– Но вы также сказали, что у вас есть и человеческие гены?

– Да. Это мужские гены. С человеческой точки зрения я – мужчина.

– Давайте тогда придерживаться все-таки человеческой точки зрения, мне так проще, – предложил Федор Васильевич. – Итак, у вас была семья. Если я правильно понимаю, произошло что-то, из-за чего она прекратила свое существование?

– Да. Умер Фэб, наш общий муж.

– Почему это произошло?

– Просто от старости. Он не хотел умирать, но…

Смерть ходила по дому, а они ходили, как тени, за нею следом. Ходили и видели то силуэт в окне, то отблеск на полу, то ощущали движение воздуха или что-то еще, для чего не существовало слов.

Ходили по очереди, кто-то один сидел рядом с кроватью Фэба, сидел и слушал, а потом его прогонял второй, и теперь уже тот, кто сидел, продолжал свое бесконечное странствие.

– Милые, дорогие мои, не надо… – просил Фэб. – Мне очень горько покидать вас, но я слишком устал, чтобы остаться… Вы столько сделали для меня, вы пришли ко мне, когда я думал, что жизнь моя кончена, и подарили мне новую… я так благодарен вам… но что в мире есть вечного…

Они были единственными, указанными в его завещании. Единственными, кто имел право принять его смерть. Никого больше он не позволил позвать – ни сына, ни их жену… Принимать смерть имеет право только тот, кто любит… и кто способен это выдержать.

Ит сидел рядом, держа Фэба за руку, а по другую сторону кровати точно так же сидел, сжав другую безвольную белую руку, Скрипач.