В классе миссис Гэндер была пара близнецов – сыновья неудачливого старателя из австралийских опаловых копей, который разрабатывал скудный участок на восточной стороне прииска. Генри и Дуглас Стюарты были похожи как две капли воды: наголо бритые головы, чтобы не разводились вши; босые ноги; выцветшие потрепанные рубахи и штопаные-перештопаные штаны на подтяжках. Отъявленные хулиганы, братья действовали очень слаженно: дразнили так тихо, что миссис Гэндер ничего не слышала; умели ловко врезать по ребрам или дернуть за волосы так быстро, что она ничего не замечала.

Джордан стал их излюбленной мишенью: его обзывали «крошка Джорди», таскали за мягкие кудри и с удовольствием доводили до слез – особенно после того, как убедились, что из непонятной гордости он не обращался к старшему брату за подмогой.

– Куда ты собрался? – спросил Джордан. – Почему в школу не идешь?

– Пойду проверю гнездо: птенцы, наверно, уже вылупились.

На вершине холма в пяти милях по дороге на юг Ральф нашел гнездо сокола и собирался забрать птенцов, чтобы натаскать их для охоты. Джордан обожал старшего брата по многим причинам – в частности, за то, что Ральф всегда замышлял что-нибудь интересное.

– Можно мне с тобой? Пожалуйста!

– Джорди, ты еще маленький.

– Мне почти одиннадцать!

– Тебе всего десять, – высокомерно поправил Ральф.

Младший брат по опыту знал, что спорить бесполезно.

Джордан сообщил о болезни Ральфа таким нежным голоском и так невинно взмахнул длинными ресницами, что миссис Гэндер и в голову не пришло усомниться в его словах. Близнецы Стюарты обменялись понимающим взглядом.

Позади церкви был нужник, сделанный из железной будки для часового. Стальное ведро стояло внутри ящика с овальным вырезом, служившего сиденьем. В раскаленной будке жарило, как в духовке, и содержимое ведра быстро «пропекалось».

На большой перемене близнецы поймали Джордана в нужнике. Стоя по обеим сторонам сиденья, они держали мальчика за ноги, пытаясь просунуть его в дыру. Он висел головой вниз, отчаянно цепляясь за края ящика, чтобы не окунуться в переполненное ведро. Сопротивления хулиганы не ожидали: Джордан расцарапал Дугласу шею, а палец Генри стиснул зубами с такой силой, что пришлось разжимать челюсти. Раны изменили их настроение: все началось шуткой, злобной, но все-таки шуткой, а теперь близнецы разозлились – саднили не только раны, но и задетое самолюбие.

– Наступи ему на пальцы! – пропыхтел Дуглас.

– Что ты визжишь, как девчонка? – Генри последовал совету брата, с размаху наступив твердой, точно копыто, пяткой на побелевшие костяшки Джордана, который отчаянно брыкался и вопил во всю глотку от ужаса.

Против объединенных усилий близнецов Джордан устоять не мог, как бы ни старался: несмотря на истерические вопли и попытки удержаться, его запихали головой в дыру. Он задохнулся от отвращения и удушливой вони, прекратив кричать.

Золотистые кудри Джордана погрузились в холодную вонючую жижу – и тут на двери сорвали задвижку: на пороге возвышалась дородная миссис Гэндер.

На секунду она замерла от изумления, потом вспыхнула от гнева. Рука, привыкшая месить тесто и стирать белье, врезала с такой силой, что близнецы полетели в угол будки. Миссис Гэндер подняла Джордана, держа его на расстоянии вытянутой руки и морщась от запаха, исходившего от промокших кудрей. Раскрасневшись от ярости, она выскочила из нужника и велела мужу принести ведро драгоценной воды и кусок мыла.

Через полчаса от Джордана разило карболкой, его кудри подсыхали на солнце, превращаясь в золотистый нимб, а из ризницы доносились вопли близнецов, резкие удары трости и голос миссис Гэндер, призывающей мужа не жалеть усилий.

Солнце стояло прямо над головой, холмы отбрасывали узкие тени.