БА-БАХ!!!

Любопытно, подумал Лука, распадаясь на миллион сверкающих осколков, что я все еще способен думать. Ему бы и в голову не пришло, что можно думать, когда тебя только что разнесли на мелкие частицы выстрелом из гигантского научно-фантастического бластера. И вот этот миллион осколков каким-то образом собрался в кучку, рядом с которой причитали пес Медведь и медведь Пес. Потом все блестящие частицы начали соединяться с хлюпающим звуком, И ХЛОП! — он уже снова цел и невредим, стоит на вершине Дамбы рядом с Никтопапой, которого все происходящее явно развлекает, а Духа Реки и след простыл.

— К счастью, — задумчиво произнес Никтопапа, — я был так любезен, что снабдил тебя несколькими жизнями, прежде чем отправить в путешествие. Тебе стоило бы собрать еще, про запас, пока он не вернулся, а также подумать, как с ним быть. Он старик вздорный, но и к нему можно найти подход. Ну, да ты знаешь, о чем речь.

Лука, к своему удивлению, сообразил, что действительно знает. Он огляделся. Медведь Пес и пес Медведь уже принялись за дело. Пес Медведь усердно копался в земле и, конечно, нарыл множество мелких хрустящих косточек ценой в одну жизнь, которые мог проглатывать по три за раз, и косточек покрупнее, которые быстро не схрумкаешь, — эти приходилось с усилием вытаскивать из земли, но и цена их была выше: от десяти до ста жизней за штуку. Между тем медведь Пес тоже не терял времени даром. Он прошелся между деревьев, выискивая пчелиные гнезда ценой не менее ста жизней за каждое, а по дороге ловя на лету и поглощая золотистых пчелок стоимостью в одну жизнь. Жизнь была повсюду и во всем, воплощенная в камне, овощах, кустарнике, насекомых, цветках, даже брошенных конфетах и бутылках газировки; она могла заключаться в кролике, порскнувшем перед тобой, или перышке, которое легкий ветерок подхватил и понес прямо перед твоим носом. Жизнь была разменной монетой в этом мире, найти и подобрать ее не составляло труда, так что утрата одной-двух жизней не причиняла беспокойства: их вокруг сколько угодно.

Лука занялся охотой, используя свои любимые приемчики. Можно было не без пользы пинать пни или ворошить кусты. Или подпрыгнуть и, приземлившись на обе ноги, стряхнуть немало жизней с веток деревьев, даже добиться, чтобы они обрушивались с неба дождем. Наилучшей добычей Луке показались странные, округлые, похожие на кегли существа, лениво скакавшие вокруг Тропы — обсаженной деревьями живописной прогулочной дорожки, тянувшейся вдоль гребня Дамбы. Эти создания не падали от пинка, но качались из стороны в сторону, хихикая и взвизгивая от удовольствия, и кричали, словно в экстазе: «Еще! Еще!», а жизни, которые искал Лука, так и выскакивали из них, мерцающие, словно светлячки. (Когда запас светлячков-жизней у Кеглей иссякал, они печально говорили: «Больше нет, больше нет», опускали головки и стыдливо прыгали в кусты.)

Падая на Дамбу, обнаруженные Лукой жизни принимали форму маленьких золотых колесиков и тут же катились прочь, так что Лука гонялся за ними, стараясь не свалиться с Дамбы в Реку Времени. Он собирал жизни целыми пригоршнями и запихивал в карманы, где они с легким звоном испарялись, перетекая в него. Вот тогда он и обнаружил, что у него изменилось зрение. В верхнем левом углу поля зрения теперь помещался трехсимвольный счетчик. Он не исчезал, куда бы Лука ни смотрел и как бы сильно ни тер глаза. Число на счетчике все увеличивалось по мере того, как он проглатывал или поглощал собранные жизни; при этом счетчик издавал характерное жужжание. Лука даже не удивился вновь обретенному свойству.