Скользнув языком по ее ключице, я провожу им по верху груди и вокруг соска. Ее идеальную кожу и идеальное тело хочется облизывать и посасывать снова и снова.

Ее беспокойные пальцы потягивают мои волосы. Выгнув спину, она прижимается ко мне ближе, кружит бедрами и пытается посильнее обхватить меня ногами.

– У меня чувствительная грудь, – тяжело дыша, произносит она. – Да, мне так нравится.

Не выпуская сосок изо рта, я улыбаюсь ей одними глазами и вижу, как тяжелеет ее взгляд, когда он становится мокрым от моего языка.

– Это я заметил.

Раньше она всегда контролировала происходящее, даже в душе, когда в то же самое время мне казалось, что между нами все было уже по-другому. Но сейчас, когда она так открыта и беззащитна, и смотрит на меня с таким нетерпением и…

– Люк.

Ее голос срывается на этом одном слоге, и она закрывает глаза, больше ничего не договаривая. Но я и так вижу недосказанное у нее на лице:

Не делай мне больно.

Почувствовав, как кольнуло под ребрами, я сажусь прямо и целую ее медленно и глубоко.

– Эй, – шепотом зову ее я, а когда она не открывает глаза, добавляю: – Лондон.

Наконец она их открывает.

– У меня больше никого нет.

Она вглядывается мне в лицо, после чего кивает и целует – так сладко, совсем не глубоко, мягко касаясь своими губами моих.

– Сейчас по идее ты должна сказать мне, что тоже ни с кем не встречаешься, – бормочу я, не отрываясь от ее губ, и она хихикает.

Но смотрит очень серьезно, когда отодвигается от меня.

– Я больше ни с кем не встречаюсь.

– Хорошо.

– Ты ведь понимаешь, как это звучит? – спрашивает она, снова пристально глядя на меня. – Ты говоришь, что хочешь отношений со мной?

– Считаю, что дал это понять достаточно недвусмысленно.

По-кошачьи растянувшись на мне, Лондон оставляет у меня на губах один поцелуй и спрашивает:

– Где у тебя лежат презервативы?

Проведя большим пальцам по ее губам, я отвечаю:

– В тумбочке, – кивком показываю, с какой стороны и добавляю: – Но я пока не хочу этим заниматься.

Она думает, что я шучу, и слегка шлепает меня по груди, но я тут же ловлю ее руку.

– Нет, я серьезно.

– Мы ведь уже занимались сексом, вот ты странный.

– Тогда было по-другому, – замечаю я. – Сейчас это – другое.

Медленно кивнув, Лондон пытается скрыть смущение, а после того как у нее это не получается, признается:

– Я хочу тебя. В смысле, именно тебя.

– Я тебя тоже, – уверяю ее я. – Боже. Поверь мне, – сглотнув, я закрываю глаза, чтобы успокоить мысли, прежде чем посмотреть на нее снова. – Но еще я знаю, что люблю тебя, – говорю я, и она перестает дышать. – И я очень, очень не хочу все испоганить.

Она беззвучно, одними губами пытается что-то сказать, после чего наконец спрашивает:

– Ты любишь меня?

Я пожимаю плечами и иду ва-банк.

– Да.

Будто только сейчас это заметив, она говорит:

– Ты дрожишь.

Улыбнувшись, я целую ее в уголок рта.

– Потому что я нервничаю.

Наклонив голову набок, она слегка скептически замечает:

– Но ты никогда не нервничаешь.

– За всю свою жизнь я любил только одного человека, – отвечаю я, убирая волосы ей за спину и накрывая ее щеку ладонью. Блядь, выражение ее лица, когда она так смотрит на меня… – И сейчас это чувство совершенно другое, понимаешь?

Лондон кивает и, соскользнув со моих коленей, ложится рядом и выжидающе смотрит на меня.

– И что мы будет делать?

Я улыбаюсь и замечаю, как выражение ее лица смягчается.