От идеи больше не работать у Фреда у меня падает сердце, а при мысли заниматься дизайном полный рабочий день… Даже представить себе не могу, как круто это будет.

– Похоже, что это будет потрясающе.

– Похоже на то, что пора взрослеть, – добавляю я.

Обняв меня за плечи, Лола прижимает меня к себе.

– Только представь, как много времени у тебя появится для… ну, для всего прочего.

Протянув руку к ноутбуку, я нажимаю несколько клавиш.

– Думаю, что какое-то время мне точно не придется беспокоиться о прочем.

– По-прежнему не хочешь рассказать, что случилось?

Я чувствую, как под тяжестью произошедшего сегодня мои плечи опускаются, и снова сажусь на стул рядом с ней. И рассказываю ей обо всем. О том, как боялась впустить Люка в свое сердце, как он сказал, что любит меня. Как он не увидел мои смс и как сегодня утром я устроила ему разнос. Мне хотелось просто выложить факты, но мой голос неуверенно дрожит.

Лола сочувственно вздыхает, когда я смотрю на нее.

– Милая, – взяв меня за руку, говорит она. – Я думаю, ты настоящая крутышка.

Я смеюсь и вытираю глаза рукавом.

– Что? Почему?

– Ты решилась нарушить собственные правила. Как и он, кстати. Знаешь, Люк был идеальным парнем для Миа. Внимательным и верным – а после той аварии они с Миа стали совсем другими.

Я киваю. Эту историю я слышала в разных вариациях почти от всех, кто знал его тогда.

Нахмурившись, Лола проводит пальцем по узору на столешнице и продолжает:

– Миа перестала разговаривать, а Люк спал с вереницей девушек, но отчасти… для них обоих это было то же самое. То, что – по их мнению – могло бы защитить их. После той аварии с Люком произошли большие и важные изменения: он выстроил вокруг себя прочные стены, не пуская никого внутрь, – говорит она, и ее задумчивое лицо озаряется улыбкой. – Никого не напоминает?

– Немного, – легонько пихнув ее локтем, отвечаю я. – Он сказал, что влюбляешься не в того, рядом с кем чувствуешь себя лучше всего. А без кого будешь ощущать себя несчастным, если тебя бросят, – я провожу ладонью по мокрой щеке. – И примерно такие же слова я говорила себе каждый день, пока не познакомилась с ним.

– Ты по-прежнему так это чувствуешь? – спрашивает Лола.

Я качаю головой.

– Не думаю, что и он в это верит.

Лола вертит в пальцах маленькую сапфировую подвеску, которую, я уверена, ей недавно подарил Оливер, и говорит:

– Так скажи ему.

– Это так страшно, – отвечаю я.

– Иногда пугающее может оказаться чем-то хорошим. Он сказал, что любит тебя. Он теперь – твой, неужели не понимаешь? Ты единственный человек, кто может быть с Люком в любой момент.

В ответ на это у меня в груди взрываются тысячи фейерверков.

Он теперь мой.

А я та – и единственная – кто может видеть его каждый день и каждую минуту.

Если он простит меня.

Не зная о буре внутри меня, Лола продолжает:

– Или возьми пример с Харлоу и явись к нему на порог в одном плащике. Просто и эффективно.

– Могу себе представить, как он повеселится, но все равно к такому я пока не готова.

– Я сейчас просто вижу, как ты прошла по всем кругам паники, да?

Усмехнувшись, я шмыгаю носом и отвечаю:

– Ага.

– Если вот это поможет разобраться тебе с тем, что происходит тут, – она показывает на ноутбук а потом слегка стучит по моему лбу, – то закончи это. Напиши тому пивовару – потому что это для тебя и касается только тебя – а потом звони Люку.***

Я заканчиваю с последними штрихами сайта Лолы, одновременно с этим набираясь храбрости позвонить Люку.