Я бросаю взгляд ему за спину, где его друзья якобы играют в пул, а сейчас в основном пытаются вдарить друг другу киями по яйцам, и решаю ответить честно.
– Как правило – и под «как правило» я подразумеваю «всегда» – у любителей Хайнекена чудовищное самомнение и ноль скромности. Им срочно нужно в туалет, едва подходит официантка со счетом, и еще они скорее всего тащатся по спортивным тачкам.
Парень смеется и кивает.
– Понятно. Это научное исследование?
Его смех звучит даже мило. Он так глуповато подергивает плечами, как хохотушка.
– Строжайшее и объективное, – отвечаю я. – Сама проводила клинические испытания.
Он сдерживается, чтобы не захохотать еще сильнее.
– Тогда скажу тебе в утешение, что я на самом деле не заказывал Хайнекен, и вообще-то хотел спросить, что у тебя есть, потому что мы только что выпили по Стелле, и мне захотелось чего-то более интересного.
Не глядя, я перечисляю:
– Будвайзер, Стоун IPA, Плиний Старший, Гиннесс, Аллагаш и Грин Флэш.
– Начнем с Плиния, – говорит он, и я стараюсь скрыть, насколько это меня удивило – в профессиональном смысле. Он явно разбирается в пиве, потому что выбрал лучшее из имеющегося.
– Шесть, пожалуйста. Я Люк, кстати. Люк Саттер.
Он протягивает руку, и после некоторого колебания я принимаю ее.
– Приятно познакомиться, Люк.
У него большая ладонь, не слишком мягкая… и очень приятная. Длинные пальцы, чистые ногти, крепкое пожатие. Я убираю свою руку и практически тут же начинаю наливать ему пиво.
– А тебя зовут… – продолжает он, вопросительно произнеся последнее слово.
– С тебя тридцать долларов, – говорю я вместо ответа.
Явно забавляясь, Люк слегка улыбается, после чего достает из кошелька две двадцатки и кладет их на стойку. Берет три стакана и кивает мне, прежде чем отвернуться.
– Я вернусь за остальными, – говорит он. И уходит.
Открывается входная дверь, и входят одна за другой участницы какого-то девичника. И в течение следующих трех часов я делаю больше розовых коктейлей с сексуальными названиями, чем в состоянии сосчитать. Поэтому забрал ли оставшееся пиво Люк или кто-то еще, я даже не заметила. Что, кстати, очень даже хорошо, – напоминаю я себе. Ведь если и есть правило, которое я усвоила четко и быстро, то вот оно: не встречаться с парнями, с которыми познакомилась на работе. Никогда.
А Люк… ну, он только усиливает все возможные причины поставить это правило на первое место.***
Едва уходит последний посетитель, я помогаю Фреду все закрыть, приезжаю в пустую квартиру и валюсь в постель.
Родители, мягко говоря, не в восторге от моей жизни в Сан-Диего и при каждой встрече осторожно напоминают об этом. Они не понимают, зачем мне соседка, если бабуля оставила мне в наследство этот лофт. И хотя здесь я провела большую часть детства, они также не понимают, почему после окончания университета я не продала его и не вернулась домой. Нет, ну что за вариант! Холодный Колорадо вместо солнечного Сан-Диего? На фиг надо. И они наверняка не одобряют ежедневный серфинг и ночную работу в баре, в то время как диплом по графическому искусству, ради которого я так вкалывала, лежит без дела и пылится.
Ладно, по поводу последнего они правы.
Но прямо сейчас я довольна своей жизнью. Лола беспокоится, что я слишком долго одна – а я действительно давно одна, но не чувствую себя несчастной. Работать барменом – это забавно, а серфинг для меня значит еще больше. Он часть меня. Я люблю наблюдать, как медленно вздымаются и закручиваются волны, превращаясь в пенистые стеклянные цилиндры. Люблю забираться внутрь волны, этого тоннеля, огромного и такого шумного, что в ушах ревет. |