Но для меня самое интересное не в этом. В конце концов у нас был Егор Яковлев, да и еще осталось несколько Егоров, а у американцев были масоны и тоже сколько-то там их осталось. Интереснее другое, ну вот смотрите – у нас есть тайная и всемогущая организация, пусть даже всемогущая не в мировом масштабе, а всего лишь в масштабе государства и вот у этой организации есть враги, причем враги, которым нужно заткнуть рот во что бы то ни стало. Организация готова использовать для достижения своей цели всю свою мощь. И она ее использует – налет и похищение. И кто же встает на пути Армии Зла? Соседи, черт возьми, СОСЕДИ! Несколько поселян, несколько мужичков отбили у масонов их жертву. Мировое правительство поджало хвост и позорно ретировалось. И потом ни с поселянами, ни с самою жертвою ничего не случилось! Зато случился газетный скандал, который нанес, выражаясь языком военных сводок, "неприемлимый ущерб" американскому масонству. Всемогущие масоны не только не смогли заткнуть рот газетчикам, но и они еще, лишь прослышав об уголовщине, причем уголовщине совершенно недоказуемой, все ведь было на уровне слухов, побежали из организации как крысы с тонущего корабля. Побежали, сжигая свои партбилеты. Интересно, что случилось с американским "золотом партии"?

Луковица – 2

Власть в государстве не может заниматься вообще всем, она не может вникать в каждую мелочь и заглядывать в каждую замочную скважину. Власти нужны посредники. И власть отдает на откуп то, что для нее не является главным. Ну, скажем, те же банки. Нам кажется, что "банкир" это и есть сама власть, ну как же, ведь у него так много денег. При этом никто не замечает очевидного, настолько очевидного, что оно как бы и перестает быть очевидным. Власть ревниво не отдает того, что с ее точки зрения необходимо для ее, власти, выживания. Власть не отдает посредникам, скажем, армию. Это означает, что для власти танковая дивизия бесконечно важнее сколь угодно большого банка. Стороннему наблюдателю может показаться, что те или иные элементы государства действуют с известной степенью свободы, может даже показаться так, что те же банки представляют собою нечто, от государства независимое. Это – иллюзия. Наилучшая дефиниция феномена государства выражена в следующей сценке, якобы имевшей место в момент "освобождения" русских крестьян "царем-освободителем". Как гласит популярная байка, некие крестьяне заявили своему помещику: "Давай, барин, сделаем так, мы – твои, а земля – наша." Вот это и есть государство. "Автомобиль мой, а я – твой", "участок земли мой, а я – твой", "банк мой, а я – твой", "Майкрософт мой, а я, дорогое государство – твой". То-есть дело обстоит таким образом, что конечным владельцем всего, вообще всего, является государство, ибо оно владеет не некоей "собственностью" (хотя и собственности у него, родимого, тоже хоть отбавляй), а оно владеет нами. Всеми, без исключения. От последнего нищего и до первого богача. Это – суть всего и это та суть, которая тщательно маскируется самим же государством. Истинное соотношение личности и государства вылезает наружу только в неких экстремальных ситуациях, таких, как война.

Есть такой очень хороший военный фильм A Bridge Too Far. Там о том, как во время второй мировой войны английский десант, выброшенный под Арнхеймом, что в Голландии, захватывает и пытается удержать до подхода основных сил мост. Английский полковник, командующий десантом, отстегивает парашют, орлиным взором окидывает окрестности, находит самый большой и высокий дом рядом с мостом и решительно направляется к нему. Стучит в дверь и говорит вышедшему и ничего не подозревающему хозяину: "Мне чертовски жаль, но, боюсь, нам придется занять ваш дом.