— И что послужило толчком?

— Запуск галактической гиперсети. После ее ввода в эксплуатацию время, проводимое средним пользователем в виртуальности, возросло на треть. К моменту запуска единой сети был приурочен выход целого ряда игр нового поколения, специально заточенных под технологию «ВИРТ-N». Этого оказалось достаточно.

— Что было дальше?

— Человечество распалось на две части. Мятежников, а точнее, заболевших, оказалось меньше, но они были гораздо сильнее мотивированы и совершенно не боялись смерти, хотя к ней и не стремились — вполне ожидаемое поведение для человека, считающего, что он находится в игре или учебном бою, где погибнуть обидно, но смерть не настоящая.

— Кто побеждал в войне, когда крейсер мятежников атаковал Лунную базу?

— Нет сведений. Колонии переставали выходить на связь и исчезли из гиперсети одна за другой. Волна мятежа накрыла даже окраинные независимые планеты. Метрополия замолчала за неделю до удара по Лунной базе. Более поздних данных у меня нет.

— Все-таки мы убили себя сами… Не было никакого внешнего фактора. Всё произошло так же, как и со всеми остальными до нас, только продержались мы чуть дольше.

— Говорить о полной гибели цивилизации преждевременно. Некоторая часть населения могла уцелеть, однако имеющиеся у мня алгоритмы прогнозирования позволяют утверждать, что с вероятностью девяносто восемь процентов Шестая Республика перестала существовать, как единое межзвездное государство. Война привела к массовой гибели квалифицированных специалистов и разрушению важнейших научных, технологических и образовательных центров. В ближайшие десятилетия тех, кто выжил ждет технологический откат на двести-триста лет назад с возможным дальнейшем регрессом.

* * *

Хённинг фон Тресков ненавидел нацистов в целом и Гитлера в частности, однако это не мешало ему честно служить в вермахте. В шестнадцать лет Хённиг добровольно пошел в армию и участвовал в боях на фронтах Первой мировой. Закончил войну он уже лейтенантом и кавалером Железного креста.

В тридцать шестом году фон Тресков окончил военную академию и был направлен в Оперативное управление Генерального штаба. За Польскую кампанию он получил Железный крест первого класса, прошел Францию и участвовал в операции «Барбаросса».

Войну на два фронта он категорически не приветствовал, равно как и репрессии, которым в Германии и оккупированных странах подвергались евреи и коммунисты. Начальство фон Трескова ценило, но откровенно опасалось его антинацистских взглядов, так что он совершенно не удивился, ни вызову к своему непосредственному начальнику, ни первым словам генерала Герсдорфа:

— Полковник, будьте осторожней в высказываниях. Вы грамотный офицер, но нужно учитывать современные реалии. Расстрелы евреев и комиссаров здесь у многих вызывают протест, но столь открыто выражать свое возмущение рискуют немногие.

— Поймите, герр генерал, — фон Тресков упорно не желал признавать свою ошибку, — Германия окончательно потеряет свою честь, и это будет давать себя знать на протяжении сотен лет. Вину за это возложат не на одного Гитлера, а на вас и на меня, на наших жен и детей.

— Не так громко, полковник, — поморщился Герсдорф. — Вы ставите меня в ужасное положение. Я не могу не согласиться с вашими словами, но ваше поведение привлекает совершенно лишнее внимание. Давайте немедленно прекратим этот разговор. Надеюсь, еще не поздно. Я вызвал вас не просто так. С вами хочет встретиться некий полковник Рихтенгден из Абвера.

— И что контрразведке нужно от скромного штабного офицера? — кривовато усмехнулся Тресков, однако в его глазах генерал увидел беспокойство.

— Надеюсь, это никак не связано с вашими несдержанными словами, полковник, — Герсдорф отвел взгляд в сторону.