|
Это пробудило в нем воина, пусть ненадолго, пусть на несколько мгновений, но и этого оказалось достаточно… Впрочем, все это мои домыслы. Никто не знает, что происходило в голове Утера. Нам оставалось лишь наблюдать со стороны, и со стороны это в ыглядело примерно так. …чтобы Утер как будто вырос и раздался в плечах, нависнув над Накамурой сердитым медведем, который совсем не просил, чтобы его будили, но раз уж у кого-то хватило наглости… По- моему, Утеру удалось вырвать меч у Накамуры, во всяком случае, древко копья так и не расцепилось с вампирским клинком, и оба этих предмета отлетели в сторону как ненужные условности. После чего Утер просто рухнул на Накамуру и придавил его к земле. Мне показалось, что раздался хруст или треск, так или иначе Накамура внезапно оказался в положении, которое совсем не пристало герою вампирской расы. Утер успел два или три раза опустить свой кулак на голову вампирского поединщика, а потом… Потом случилось то, что и должно было случиться с лионейским королем, которого окружили несколько десятков рубедриан. Когда Накамура оказался на лопатках, вся эта длинноволосая свора с размазанной по губам кровью притихла, а затем один из них легко перескочил через барьер, отделявший зрительский ряд от арены, подошел к Утеру сзади и перерезал ему горло ритуальным рубедрианским ножом. Это было сделано с плохо скрываемым удовольствием, причем не столько от самого убийства, а от того, что можно было, наконец, отбросить дурацкие формальности и сделать то, что действительно хочется. А потом они стали кричать, по- моему, слишком громко и радостно для сорока вампиров, разделавшихся с одним старым и разочарованным королем. Я отыскала взглядом Амбер – она тоже что-то кричала, но ее голос тонул в общем оре. Главное, что она все еще была жива. И Марина тоже. – Не делай глупостей! – драматически прошептал Марат. – Что? – переспросила я и поняла, что Марат имеет в виду пистолет. – Нет, это мне не пригодится. У меня есть план получше. От слова «план» Марат вздрогнул. – Ты говоришь, что они звери? – сказала я. – То есть ты – не зверь? – У меня есть свои принципы… – начал Марат, но у меня не было времени выслушивать его автобиографию. – Тогда у меня к тебе будет просьба, – сказала я. Смерть Утера, может быть, вышла не такой героической, как он надеялся, но она все же оказалась полезной: в течение некоторого времени рубедриане упивались своей победой, ни на что более не обращая внимания, как будто весь мир теперь состоял только из рубедриан и их триумфа. Но это было не так. С некоторым запозданием вампиры заметили девушку, которая взялась словно из ниоткуда и шагала по забрызганной кровью арене столь быстро и уверенно, будто у нее имелась цель и она знала, как этой цели добиться. Рубедриане, уже несколько минут считавшие себя властителями мира, были неприятно удивлены, но совсем не напуганы. Им теперь нечего было бояться. А мне? Разумеется, мне было страшно, и я затолкала руки в карманы, чтобы никто не заметил, как дрожат мои пальцы. Я не смотрела в сторону рубедри ан, хотя периферийным зрением заметила там движение, и это движение было направлено в мою сторону… Они что-то кричали, наверное, «Стой!» или что- то в этом роде, но я выскочила на эту арену не для того, чтобы останавливаться и вести беседы с дикой вампирской сектой, я вышла, чтобы про должить проигранный Утером поединок и привести его совсем к другому финалу. |
