Когда она над бортом зажглась, все разом жикнули, сначала каждый по заранее назначенной антенне. Финн израсходовал батарею, заменил и давай сажать прямо по корпусу. Не по входному люку, а по корпусу. Пятно раскалилось докрасна, тут же рядом второе появилось, третье, – все в одну точку били, по одному и тому же листу обшивки. И вдруг сталь как потечет, во все стороны брызги, и видно стало, как воздух из борта – пшш! – вроде мерцающий туманный столб. Пока батареи не кончились, они успели ту еще дыру в корпусе просадить. Можно было представить, какой тарарам там внутри поднялся, ревуны ревут, люки в переборках хлопают, аварийщики силятся дырку заштопать. А тут вторая! А за ней третья, поскольку те, кто с других сторон притаились, еще два места распанахали. Только корпус жгли, больше ничего. Корабль был заатмосферной постройки, на орбите собран, у него гермокорпус отдельно, а силовой блок и баки отдельно. Дали туда, где больше толку было.

Финн прижался шлемом к моему и сказал:

– Теперь не взлетит. И связи у него нет. Навряд они корпус заштопают, чтобы в нем без гермоскафов можно было отсиживаться. Пускай постоит пару дней. Что скажешь? Посмотрим, как они оттуда полезут. А не полезут – я могу сюда приволочь мощный бур и устроить им потеху в том же стиле, но всерьез.

Я решил, что Финн знает, как дальше концерт вести без моей халтурной подмоги, ну, и спустился вниз, вызвал Майка, мол, пусть даст мне капсулу добраться до локаторов дальнего обнаружения. А он спросил:

– Скажи, зачем? Оставайся внизу, там безопасней.

Я говорю:

– Слушай, ты, полупроводники навалом! Чего выставляешься? Ты просто министр без портфеля, а я министр обороны. Мне надо видеть, что творится, а шаров у меня только два, не то, что у тебя гляделки по всем Кризисам насованы. Хочешь всю забаву себе застолбить?

Он ответил, чтобы я не нарывался и не базлал.

Мол, он мне со всех своих дисплеев выдаст картинки на видеоэкран, скажем, в «Дрянде», поскольку не хочет меня подвергать. И, мол, слышал ли я хохму про буровика, который свою маму расстроил?

Я сказал:

– Майк, я очень тебя прошу, дай мне капсулу. Я ее встречу в гермоскафе на подходе к Западному вокзалу, поскольку на самом вокзале, как ты знаешь, не до того.

– Окей, – он сказал. – Твоя шея, не моя. Через тринадцать минут. Дотащу тебя до огневой позиции «Джордж», но не дальше.

Весьма любезно с его стороны. Добрался туда и по-новой схватился за телефон. Финн почти повсюду дозвонился, либо разыскал подчиненных, либо назначил добровольцев и объяснил, как наделать шухера десантным бортам. Повсюду кроме Гонконга. Из чего мы сделали вывод, что гады главлунские взяли Гонконг. Кругом народ крутился, и поэтому я спросил:

– Адам, как считаете, не послать ли бригаду на вертокате, чтобы попыталась восстановить ретранслятор БЛ?

– Вы говорите не с гаспадином Селеной, – ответил Майк незнакомым голосом. – Вы говорите с одним из его помощников. Адам Селена находился в Нижнем Черчилле, когда там произошла общая разгерметизация. По предварительным данным, Адам Селена погиб.

– Чтоо?

– Глубоко сожалею, гаспадин.

– Не вешайте трубку!

Я турнул пару буровиков и девчонку, что были в помещении, по-новой присел к телефону, опустил заслонку и тихо сказал:

– Майк, разговор без посторонних. Ты чего это выдумал?!

– Ман, – ответил он негромко, – подумай сам.