— Немного холестерина, чтобы я могла двигаться. Спасибо, сестра Нэнси, — ответила Майра, нехотя ковыряясь вилкой в яичнице.

— Сестра Нэнси, сестра Нэнси, — передразнила Ким. Ей почему-то это показалось забавным.

«Когда мать медсестра, жди неприятностей, — подумала Майра. — Одна из них налицо — приходится есть всё, что полезно для здоровья».

Миссис Барнс отпила глоток кофе.

— Вот беда! Только этого мне не хватало! — расстроившись из-за того, что на белой одежде появилось коричневое пятнышко, мать бросилась к раковине, чтобы попытаться замыть его.

Майра плюхнула фунта полтора соли в яичницу, после чего она стала казаться не такой противной.

— Не могу поверит, что мне сегодня работать, — проворчала она. — Вот это лето!

— Вот это лето. Вот это лето… — передразнивала Ким, набив полный рот кукурузными хлопьями.

— Перестань повторять всё, что я говорю, — Майра прикрикнула на сестру.

В отместку Ким широко открыла рот, демонстрируя комок пережеванных хлопьев.

— Мне не верится, что тебе досталась эта работа, — сказала миссис Барнс, возвращаясь к столу.

На груди её форменной одежды красовалось большое мокрое пятно.

— Спасибо за вотум доверия! — смеясь сказала Майра.

— Не, я не то хотела сказать. Мне даже в голову не приходило, что миссис Котлер возьмет тебя… из-за меня. — Держа блюдце под чашкой, мать очень осторожно сделала ещё один глоток кофе. — Я ухаживала за ней, когда она в прошлом году лежала в больнице. О, какая это была заноза, сами знаете где.

— Где? — спросила Ким и разразилась хохотом.

— Миссис Котлер непривычно жаловалась или на больницу, или на меня. Что бы я не делала, ничто не устраивало её. Она даже вызвала доктора и заявила, что я ужасная сестра и пытаюсь убить ее. Можешь такое представить?

Майра не могла. Она знала, как трудолюбива ее мать и как серьёзно она относится к работе в больнице. С тех пор, как миссис Барнс развелась с мужем и он оставил семью, работа медсестры стала самым важным делом в ее жизни, разумеется, если не считать Майру и Ким.

— Когда я услышала, что ты попросила миссис Котлер взять тебя на роботу, я не думала, что тебе улыбнётся счастье, — продолжала мать Майры, отпивая кофе. — Думаю она скорее всего не знает о наших родственных отношениях.

Майра уронила вилку. У нее вдруг заныло под ложечкой.

— Ты хочешь сказать… она ужасная старая ведьма? Тогда почему ты позволила мне согласиться?

— Я не сомневаюсь, что она будет очень добра к тебе, — торопливо заговорила мать, возможно, сообразив, что ей не следовало рассказывать Майре о пребывании миссис Котлер в больнице. — Ты говорила, что она тебе показалась очень любезной, когда вы беседовали.

— Да. Она была очень мила, — отметила Майра.

— Она так щедро платит, — добавила миссис Барнс и, подойдя к раковине, сполоснула чашку под краном. — Я говорю о пяти долларах в час за то, что ты приберешься в доме, приготовишь обед и почитаешь ей вслух. Ну и везет же тебе, Майра.

— Я подумаю, — сказала Майра и, подумав, что надо как-то избавиться от яичницы, залпом выпила стакан апельсинового сока.

— Тут нечего думать. Пойми, нам эти деньги очень пригодятся. Твой отец, где бы он ни был, не присылает нам ни пенни. — На лице миссис Барнс мелькнула горькая усмешка — в этот миг она казалась старше своих тридцати девяти лет.