Джалал остановился в двух шагах от нее, хотя каждая клеточка его тела приказывала ему подойти ближе и обнять Луджейн.

Проклиная себя, он засунул руки в карманы с притворной небрежностью:

— Меня впустила экономка.

Она снова тряхнула головой, словно сочтя его ответ смешным. Потом, округлив глаза, она посмотрела на него с суровым обвинением:

— Ты ее запугал!

Ему стало тошно. Когда-то она считала его героем. А сейчас сразу же решила, будто он совершил нечто предосудительное. Будто он — преступник.

Но почему он расстраивается? Он давным-давно понял, что ее прежнее обожание — обман. Она резко изменила свое отношение к нему, как только обнаружила, что не добьется своего. Хотя нужно отдать Луджейн должное: она более двух лет пудрила ему мозги, прежде чем стала открыто высказывать недовольство.

Джалал сначала не хотел верить, что она просто им пользовалась. Он объяснял ее нервозность чрезмерными стрессами на работе и своим желанием доминировать. Он думал, что разногласия лишь сильнее распалят их страсть, поэтому при удобном случае провоцировал ее на скандал. Он до того заблуждался, что последняя ссора совершенно его потрясла.

Но вот прошло два года, и Джалал ясно увидел, кто она такая. Он отказывался верить всем имеющимся доказательствам ее лжи и хватался за иллюзию, так как не мог прожить без ее страсти.

И теперь Луджейн стоит перед ним в полный рост, в туфлях на высоком каблуке и смотрит на него с вызовом.

— Ты запугал Захаю, но, должно быть, забыл, что со мной твоя тактика выкручивания рук не пройдет. Либо ты уходишь по-хорошему, либо я вызываю охрану. А еще лучше — полицию.

Он отмахнулся от ее угрозы. От одного ее взгляда и слова в его жилах бурлила кровь.

— Что ты им скажешь? Что твоя экономка впустила меня, не предупредив тебя, и оставила нас наедине в пустом особняке? На допросе она поклянется, что я ничуть ее не запугал. Как и бывшие коллеги твоей матери, Захая впустила меня без лишних расспросов.

— Ты хочешь сказать, что, как бывшая коллега моей матери, Захая — одна из служанок твоей матери?

Джалал напрягся при упоминании о матери. Ему не удавалось забыть о ее заговоре с целью свержения короля Атефа и устранения его сводных братьев от наследования престола Зохаида.

Но Луджейн ничего не знала о заговоре. О нем знали только он, его ближайшая родня и отец. До улаживания последствий информацию держали в строжайшей тайне. Проблемы уладятся лишь тогда, когда узнают, где его мать спрятала драгоценности «Гордость Зохаида». Ситуация осложнялась тем, что по легенде — да и на законных основаниях — драгоценные камни давали обладателю право управлять Зохаидом. Вместо того чтобы потребовать наказания вора, жители Зохаида заявят, что король и его наследники, потерявшие драгоценности, не достойны престола.

Его матери грозило пожизненное заключение, но она не говорила, где спрятаны драгоценности. Она заявила ему и Хайдару, что даже из тюрьмы уничтожит их отца и братьев, а когда престол займет Хайдар, они еще скажут ей спасибо.

Отмахнувшись от удручающих мыслей, он смерил Луджейн взглядом:

— Я имею в виду, что Захая, как уроженка Азмахара, годами жившая в королевском дворце Зохаида…

— Фактически была рабыней твоей матери.

От осознания жестокости преступлений своей матери ему стало еще хуже.

Только после раскрытия заговора стал виден масштаб беззакония королевы Сондосс. Хотя слуги фактически не были ее рабами, она отвратительно с ними обращалась. На мать Луджейн, фрейлину Сондосс, сваливалась львиная доля ее безжалостных капризов. Однако Бадрея оставила придворную службу, как только Луджейн ушла от Джалала. Похоже, она смогла позволить себе роскошь не работать, когда Луджейн вышла замуж за Патрика Макдермотта.