— Моя фамилия Морган, мисс Ле Фэй Морган. О вас мне рассказал мой дантист, но он меня к вам не направлял. Я пришла к вам сама, так как подумала, что вы сможете объяснить мне некоторые вещи, которые я хочу узнать.

— Весьма необычный способ обращаться к консультанту, — сказал доктор Малькольм, враждебно уставившись на нее и испытывая глубоко внутри ужасную тупую боль, словно она напомнила ему давно умершего дорогого человека.

— У меня весьма необычный случай, — ответила посетительница, нимало не обескураженная его нескрываемым недовольством. — Можно, я расскажу вам об этом? И тогда, вероятно, вы сами поймете, сможете вы мне помочь или нет.

— Э-э, да, разумеется. Извольте присесть, — сказал он, взяв себя в руки.

Присущее его душе грубоватое рыцарство не позволило ему проявить гнев. С переливчатым шорохом плаща она присела на стул для пациентов, а он ни жив ни мертв рухнул на свое место и попытался сосредоточиться на самой консультации.

— На что жалуетесь? — спросил он.

Спокойные, чуть подернутые дымкой карие глаза глянули прямо в его серо-зеленые. Теперь в них не было ни следа доброты. Они походили на глаза дуэлиста в последний момент перед нанесением удара. Этим она ему понравилась, и он чуть расслабился. Для него оказалась невыносимой именно доброта в ее глазах, ибо она заставила его почувствовать собственную слабость.

— У меня, — она помедлила, тщательно подбирая слова, — возникают ощущения — впечатления, которым нет никакого обычного объяснения. Я очень хочу знать, что это такое — просто галлюцинации, или у них есть некая реальная причина?

— Что вы испытываете? Тактильные, зрительные, слуховые ощущения?

— Зрительные — очень часто, но в этом для меня нет ничего нового, ибо у меня вообще очень живое воображение. Но недавно я несколько раз испытывала тактильные ощущения, и наконец, сегодня утром, — слуховое, которое и заставило меня обратиться к вам. Все остальное я оставила бы без внимания, отнеся к фантазиям подсознания, поэтому сегодняшнее выходит за рамки всего, что я способна проигнорировать.

— Мне кажется, что ваш случай относится скорее к компетенции психолога, мадам, чем к моей, — ведь я невропатолог.

— Я хочу знать, есть ли какая-нибудь физическая почва у моих ощущений, — сказала женщина, не сводя с него глаз.

— Нет, пожалуй, ее нет.

— Вы можете с уверенностью это сказать, даже не осмотрев меня?

От прицельного удара он даже поежился.

— Вы хотите, чтобы я осмотрел вас сейчас?

— Я хотела бы услышать ваше продуманное мнение, доктор Малькольм.

— Отлично. Начнем с тактильных ощущений. Что же вы, собственно, чувствуете?

— Несколько раз меня пробуждало от сна чувство давления на плечо или грудь, а два раза я почувствовала, как пара сильных рук схватила меня за предплечья.

— Вам бы надо… обследовать сердце, — выдавил Малькольм, цепляясь за медицину, словно утопающий за соломинку, и не позволяя разуму вывернуться из сосредоточенного внимания к центральной нервной системе пациентки, хотя его сердце, угрожая удушьем, стучало, словно паровой молот.

— Вы считаете, что это необходимо? — спросила сидящая перед ним женщина, не спуская с него пристального взгляда.

Малькольм не мог говорить, он мог только сидеть и смотреть на нее.

— Вы когда-нибудь занимались психологическими исследованиями?

Он покачал головой.

— Вам полезно было бы прочитать эту книгу, — сказала она и, достав из складок плаща внушительных размеров том, подтолкнула книгу к нему через стол.