От воротной башни всем приходится идти пешком. Взять паланкин хозяйка не предусмотрела, за что вполголоса себя клянет. Кеме через арку проводит их в просторный зал приветствий, где у дверей стоят стражники в красном. Кеме почем зря не останавливается, хозяйка тоже, так что Соголон лишена возможности разглядеть что нибудь настолько, чтобы восхититься. Она может смотреть только вперед, на две пурпурные двери в арке, которые с их приближением медленно отворяются в покой с занавесями до уходящих ввысь потолков, украшенных картинами людей на поклонении, в битвах и на охоте. Еще две двери открываются в еще один покой с большими урнами возле окон и вазами на подоконниках, из которых растут маленькие деревья. Здесь притихли стулья в ожидании, когда на них сядут. Во главе покоя возвышение из золота и три кресла, причем то, что посредине, самое большое, пурпурное и с золотыми словами, смысл которых для Соголон остается загадкой. Они подходят к еще одной двери, возле которой на страже стоят два льва. С ними не сравнится даже Берему. Соголон побаивается, видя, что они ростом едва не с человека, но те вполне равнодушно пропускают гостью мимо себя, вызывая у девочки неловкость. Кеме на ходу что то говорит и успевает почесать правого по гриве, вызвав в ответ негромкое, утробное урчание. На полпути через помещение обнаруживается, что оба льва следуют за ними. В соседнем покое стульев меньше, чем в предыдущем, а на стенах гобелены с изображениями королей и королев. На белом коне гарцует Кваш Калифа, первый король, а вот он уже на троне, рядом со своей королевой.

И опять Кваш Калифа, перед множеством своих детей и подданных на склоне горы. Затем Кваш Калифа с мечом и копьем, во главе великого красного воинства бьется с зеленым врагом, который рассыпается на поверженные трупики возле его ног. А впереди еще два изображения, по обеим сторонам коридора, ведущего к очередным дверям. Слева Калифа сражает огнедышащую нинки нанку , чье длинное чешуйчатое тело и хвост обвивают всю картину снизу. Справа – Король, Королева и маленький принц в окружении львов.

Входят еще два льва и провожают их в соседний покой.

– Но это же не королевский дворец? – спрашивает госпожа Комвоно. Кеме оборачивается, но не отвечает.

– Кваш Кагар не станет жить во дворце мертвого короля, даже если он…

Два льва грозно рыкают. Хозяйка мгновенно смолкает.

Створки дверей размыкаются, и в них врывается гул голосов. Многолюдство. Блеск. Двор. Болтовня, смех, вполголоса сплетни, шепотом слухи. Воздух втекает, восходит и кружится под сводами, заливая уши патокой несносной болтовни. «Какой забывчивый бог вдруг вспомнил, что она… помяните мои слова, когда он уйдет, с ними уйдет и мир… в наши дни держаться так с мужчиной, посмотрим, как она дотянет до замужества… война? Нет нет нет, никакой войны…» Но озираться бессмысленно: фраз уже не поймать и говорящих не найти. Всё, что охватывает глаз, – это скопище мужчин и женщин, разряженных так, что весь зал словно светится. На некоторых одеяния даже из золота, женщины с узорами всех форм и расцветок, и в негласном состязании за самую высокую и широкую игию. Женщины и мужчины в одеялах басуто всех видов и орнаментов; их так много, что Соголон подмечает, как хозяйка придирчиво оглядывает свой собственный наряд, созданный ею по наитию, и хмурится. Понятно почему: больше всего на свете она хотела выделиться, а теперь сокрушается, что так оно и происходит. То же и Соголон, которая одета примерно так же. До слуха доносятся шепотки, в силу своей тихости невнятные, но ничего лестного в них явно не содержится. Все смотрят на вновь прибывшую, которая деликатно кивает нескольким своим знакомым. Вот двое мужчин улыбаются весьма натянуто, две дамы прячут в ладонь неприметные смешки. Кивает мало кто, зато заметно, что некоторые хмурятся, ну а большинство вообще смотрит и не видит. Куда больше взглядов приковано к гуще этого собрания, где, вне сомнения, правит бал статс дама госпожа Дунгуру.