При этом лорд Энтони поднял глаза на Лизу, одарив ее, однако, такой очаровательной улыбкой, что она не могла воспринимать это иначе как комплимент.

— Надо ли уточнять, что речь идет о полтергейсте? — продолжал лорд.

— О да, конечно надо! — со смехом прервала его Лиза.

— Мне ведь хочется знать, кто моя соперница. Расскажите о ней подробнее.

— Это не она, а он, — поправил ее лорд. — Полтергейст — нечто вроде привидения, отличающегося мерзкой привычкой швыряться мебелью и отмачивать иные номера похлеще скоморошьих. Тот экземпляр, за шкурой которого охотился я (если у него, конечно, есть шкура), чтобы приобщить к своей коллекции теософских блюдец, летающих папирос и прочих редкостей, был мастером своего дела, хотя и несколько односторонним, потому что умел орудовать только одним инструментом. Зато уж им-то он владел виртуозно. Вы спрашиваете, что это за инструмент? Обыкновенная палка от метлы. Мне сообщили, что он является — или, точнее, отказывается являться, потому что полтергейстов обычно не видно, а только слышно (весьма оригинальное поведение, прямо противоположное тому, которого мы требуем от маленьких детей), — итак, мне сообщили, что его можно обнаружить в доме местного стряпчего, обитателя вышеупомянутой деревни. Этому стряпчему он надоедал уже два года; и, хотя какому-то медиуму, тоже местному, удалось выяснить, что этот дух раньше принадлежал ученому магу, то есть человеку интеллигентному, он, то есть дух, самым бессовестным образом продолжал швыряться палкой в бедного стряпчего, мешая тому исполнять свои нехитрые обязанности по улаживанию споров между жителями деревни, кажется, самой мирной на свете — да там никогда и не было никаких споров, кроме разве из-за денег, которые кто-то взял в долг у соседа и не отдал. Нет, это был весьма достойный стряпчий, можете мне поверить, я повидал много законников на своем веку, ведь мне пришлось в свое время предстать перед судом. Нашего стряпчего эта помеха очень тяготила, тем более, что на свете не существует, к сожалению, никакого Habeas Палкам, на основании которого он мог бы привлечь безобразника к ответственности.

Потом, по-видимому, это милое привидение все-таки усовестилось и попыталось завоевать расположение своего хозяина тем, что спасло его от гибели. Однажды, когда тот, решив съездить в город, подъехал на своей арбе к мосту, перекинутому через горную речку, с неба вдруг свалилась эта самая палка и воткнулась в землю прямо перед ним. Лошадь попятилась; а через миг мост снесло невесть откуда взявшимся бурным потоком. Вы обратили внимание, какой прекрасный у нас сегодня борщ, мистер Ифф? Ну так вот. Чтобы разобрать этот спор между человеком и духом, пригласили меня, и я вскоре приехал и поселился в доме моего брата-разбойника. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду стряпчего. Прожив там шесть недель или около того, я убедился в том, что ни в чем не убедился. Я не сомневался в правдивости слов стряпчего, как не сомневался и в том, что палка действует, однако мне ни разу не пришлось наблюдать ее в действии — по крайней мере, пока стряпчий бывал дома, а когда он отправлялся куда-нибудь по делам, я за ним не ездил. Однако я стараюсь не подвергать сомнению ничью меру обмана до тех пор, пока меня к этому окончательно не принудят, тем более, когда речь идет о законнике — и о палке от метлы. Так ни с чем я и воротился в современный Вавилон17, где провел в общей сложности целый сезон. Несколько недель спустя я получил открытку, в которой говорилось о предстоящей женитьбе моего друга на дочери местного азнвакана, а еще через год, после нескольких моих запросов, он сообщил, что после свадьбы все проявления жизнедеятельности полтергейста полностью прекратились.