Опрокинув бутылку с отбитым горлышком себе в рот, Дуглас сделал порядочный глоток виски. Затем он предложил ее гостье. Та отказалась, сказав, что «виски создает в ее астральном теле сущий ад», и предложила лучше выдать ей ее долю деньгами. Дуглас расхохотался, как сумасшедший — брезгливый сумасшедший, ибо в нем хотя бы жило воспоминание о былом величии, и даже теперь он еще не пал так низко, как эта женщина: пол в его аду был потолком ее рая. Но, так или иначе, теперь у него была в распоряжении настоящая ведьма, и он презрительно бросил ей монетку в один франк. Проворно опустившись на колени, она поползла по полу, напоминая огромное раненное насекомое, потому что монетка закатилась в угол. Найдя ее и ощутив волнующий холодок серебра в руке, она забыла о своем желании держаться мужских манер и спрятала ее в чулок.

Глава XV О ТОМ, КАК Д-Р ВЕСКВИТ И ЕГО ТОВАРИЩИ ЗАНИМАЛИСЬ НЕКРОМАНТИЕЙ И ЧЕМ ЭТО ДЛЯ НИХ ЗАКОНЧИЛОСЬ; А ТАКЖЕ О ВОЕННОМ СОВЕТЕ СИРИЛА ГРЕЯ С БРАТОМ ОНОФРИО, НА КОТОРОМ ПЕРВЫЙ ВЫСКАЗАЛ НЕМАЛО ПОУЧИТЕЛЬНЫХ СУЖДЕНИЙ ОБ ИСКУССТВЕ МАГИКИ

Неаполитанская зима, и без того необычайно мягкая, превзошла в этом году самое себя если не считать пары ночей заморозков, да и то скорее освежающе-мягких, она не доставила никому никаких трудностей или огорчений. День за днем Солнце бодрило дремлющий воздух, и жизнь на склонах вновь пускалась в счастливый танец Любви. Но вот настало полнолуние, и Луна грозно запылала в небе, окруженная красноватой дымкой, точно завернувшись в мантию гнева; рассвет был сер от надвигавшихся туч, и примчавшийся с севера ураган одолел, Итальянский хребет точно орда бандитов, решивших совершить набег на мирные крестьянские селения в долине. «Сачок для Бабочки» был защищен от него, гребнем Позилиппо. Однако в доме воцарился леденящий холод, и Илиэль попросила своих девушек зажечь все курильницы, заправив их орешником, сандалом и березой.

Другая вилла, которую д-р Весквит снял на открытой стороне Позилиппо, оказалась беззащитной перед яростью урагана; здесь тоже зажгли все курильницы, но горели в них кипарис и битумные угли. К концу дня ураган еще усилился и, когда сломанная им ветка оливы разбила стекло в одном из окон, доктор начал серьезно опасаться за успех всей операции.

Однако вечером сила ветра пошла на убыль, и освещаемые луной тучи распались на клочья, открывая звездное небо и напоминая собой картину «Бегство Сатаны от архангела Михаила». Пройдя над горами, сердце урагана излилось снежной крупой вперемешку с градом, в течение двух часов бомбардировавших склоны почти горизонтальными струями; потом, будто успокоившись, они сменились потоками пенного дождя, затопившего весь край чуть ли не в мгновение ока.

Склоны Позилиппо стонали под их ледяной тяжестью; из садов было вымыто все, что не держалось за землю прочными корнями; под напором волн трещали и рушились стены, и вода на улицах нижнего Неаполя доходила людям почти до пояса. Начало некроманта чес ко и операции было назначено на момент захода Солнца; к этому времени дождь, в последнем приступе ярости растратив остатки силы, наконец прекратился, и на землю опустилась ночь, черная, печальная и безмолвная, как мертвое тело Гейтса.

Часть мраморного пола в часовне была разобрана, чтобы некроманты могли соединиться с землей босыми ногами, черпая силы из древней вулканической почвы.

Почву покрывал слой ила, доставленного с болот Мареммы; поверх него была еще более толстым слоем насыпана сера. На ней был выведен магический круг — двойная глубокая борозда, заполненная угольной пылью.

Кругом, впрочем, он был только по названию; форма же его не напоминала ни о святости, ни о совершенстве, ибо черномагические ритуалы избегали того и другого.