Изменить размер шрифта - +

— Нет, конечно. Я знаю, что крикты очень тщательно берегут тайну своего народа. Если будет обнаружено, что кто-то выдал тайну, или тот, кому этот секрет доверили, расскажет о нём, то приговор предателям — смерть.

— Но ты ведь сказала мне, — проговорила Абигейл, и в голосе явно слышалось беспокойство за сестру.

— Конечно, сказала. Ты моя сестра, и ты повязана с криктским воином. Ты не можешь быть опасной для этого народа.

— Очевидно, что Талорк так не думает.

— Он просто очень недоверчивый человек.

Если бы он любил ее, он бы доверял ей, но это было не то, что Абигейл могла сказать сестре.

— И я обманула его.

— Да. Хотя так же, как ты должна понимать необходимость криктов хранить свои секреты в тайне, он должен понимать и твои мотивы скрывать свой недуг, и не судить тебя строго из-за этого.

— Он очень сердится, когда я называю свою глухоту недугом, — сказала Абигейл, понимая, что если она как можно скорее не переменит тему, то просто сломается от горя, из-за того вывода который сейчас сделала.

— Неужели?

— Да. Он говорит, что это не болезнь, а просто одна из незначительных слабостей, которую я очень хорошо компенсирую.

— Иногда он может быть умным человеком.

— Да, — это было всё, что Абигейл могла сказать, стараясь сохранить вид безмятежности и спокойствия на лице. Но её сердце сжималось в груди от истинной причины того, почему Талорк скрыл правду о себе и о криктах.

Почему каждый раз, когда ей кажется, что она наконец-то находит счастье и покой, судьба снова наносит ей удар?

— Что с тобой, сестра?

И впервые в своей жизни, Абигейл солгала Эмили:

— Ничего, всё нормально.

— Я хотела бы стать мухой и притаится где-то тут на стене, когда ты сообщишь мужу о том, что знаешь всю правду о его волке, — проговорила Эмили.

Абигейл не могла скрыть гримасу боли на лице.

— Он испытает облегчение, поверь мне. Волк Лахлана нуждался в моем признании и моей любви так же сильно, как и его человеческая половина. Он обожает, когда его чешут за ушками; Талорк тоже это любит, не сомневаюсь.

Абигейл заставила себя выдавить улыбку, которая могла бы обмануть и сестру. Эту маску спокойствия Абигейл держала и на протяжении прощального ужина с сестрой, и во время расставания на следующий день.

 

Той ночью Абигейл впервые отказалась заниматься любовью с Талорком, сославшись на усталость. Тихие слезы струились по ее щекам, когда она плакала в темноте, пока ее муж спал рядом на шкурах.

Он обманул ее так же, как она его, но он посмел жестоко осудить ее за хранение своей тайны. Он сомневался в ее любви к нему, но что более важно, теперь стало ясно, что он никогда не любил ее.

Мало того, что она не родилась в Хайленде, так она еще не была и криктом. Эмили рассказала ей о том, насколько трудно было Лахлану принять свои чувства к ней из-за ее человеческой сущности. И этот человек был настолько опьянен любовью, как ни один другой в истории человечества.

Какие шансы у Абигейл преодолеть те предубеждения, что так сильно укоренились в голове Талорка?

Он совсем не желал делиться своими особенными способностями с ней. Волк, которому, по словам Эмили, была нужна любовь и принятие Абигейл, скрывался от нее. Хотя они могли бы разделять такую интимную связь, как мысленное общение, Талорк и это отобрал у нее.

Последнее, пожалуй, ранило более всего. Талорк должен был понимать, какие лишения испытала Абигейл, потеряв слух. Иметь возможность снова слышать, особенно голос мужа — это было самым удивительным из чудес.

Но он отказал ей в этом, потому что пришлось бы также поделиться и своими секретами.

Быстрый переход